Виктор Семенович Шифрин
rfwj, 00:03 26.11.06



Издательство: М., Реглис, 2005, 128 c.
Тринадцать рассказов; все описываемые в них события происходили в действительности, а персонажи реальные люди, настоящие военные моряки, отдавшие жизнь флоту.

Автор - один из них. Он служил на кораблях Северного Флота в 60-70-х гг., когда корабли бороздили просторы мирового океана, ходили на боевую службу, стреляли, искали и преследовали подводные лодки вероятного противника. Флот жил насыщенной, интересной жизнью, «дедовщины» в ее сегодняшнем понимании не было вообще, матросы и старшины гордились тем, что попали служить на флот, а офицеры - как правило, дети войны, почти все были добровольцами и выбирали службу на флоте как дело всей жизни.

Re: Виктор Семенович Шифрин
rfwj, 00:29 26.11.06

Виктор Семенович Шифрин... капитан 1 ранга запаса...многолетняя служба на крейсере "Мурманск". Сейчас проживает в г. Москва. Когда я молодым лейтенантом пришел в 1977 году на крейсер, Виктор Семенович был уже опытным офицером, капитаном 3 ранга, Начальником Радиотехнической службы крейсера.И что самое интересное, воспитание и литературный язык позволили Виктору Семеновичу переложить воспоминания службы на крейсере на страницы своей книги, которую он назвал "Рассказы корабельного офицера" В настоящее время первая книга уже издана и сейчас Виктор Семенович готовит к изданию уже вторую свою книгу.
В электронном виде книги в Интернете нет, но с позволения автора я выкладываю "Рассказы корабельного офицера ", которые Виктор Семенович мне переслал по Инету, на нашем сайте. Я уже прочитал первую книгу и должен сказать, что она не только читабельна и интересна... но и самое главное - правдива! Читайте уважаемые гости и пользователи. И если кто то хочет высказаться... милости просим...
Выкладываю рассказы из первой книги... и не все сразу... постепенно

Re: Виктор Семенович Шифрин
Jurij, 00:30 26.11.06

Почитал бы с удовольствием,правда обложка какая-то казенно-суховатая,то ли обложку грамоты,то ли наставление-руководство напоминает. А может автором,так и было задуманно...

Re: Виктор Семенович Шифрин
rfwj, 00:32 26.11.06

Рассказы корабельного офицера


О себе


Случайно родился в Москве, шла война. Помню себя в Ленинграде, в коммунальной квартире на углу улицы Восстания и Невского проспекта, в самом центре города.
В нашей квартире жили шесть семей. Бывшую господскую квартиру с парадным входом, с мраморной лестницей , дубовыми перилами и черным ходом с колокольчиком вместо электрического звонка, занимали разные люди. У нас жил вор рецидивист, пожарный, дворник, инженер, учительница и даже заместитель директора какого то института, правда , по хозяйственной части. Отопление было печное, у каждого во дворе был сарай для дров, газа тоже не было, в большой кухне готовили на керосинках и примусах.
Жили не богато, но дружно, видимо по причине общей послевоенной небогатости.
Мы занимали впятером две смежные комнатушки по десять метров каждая, рядом жил пожарный дядя Вася с женой дворником тетей Ирой и с четырьмя детьми. Они занимали одну большую 20 метровую комнату с камином, в остальных комнатах жили точно так же такие же люди перенесшие блокаду, воевавшие, потерявшие родных и близких. Не припомню случая намеренной грубости или же хамства, в квартире царила обстановка доброжелательности и уважения. Это характерно для ленинградцев перенесших и горе и утрату близких.
Самое яркое впечатление это наш двор, вернее два двора, один внутренний, а второй, выходящий на Лиговку с полуразрушенным после бомбежки домом. Во дворе мы играли, что-то мастерили и дрались. Однако дрались по честному, до первой крови и без ног и только один на один. В случае если кого-то из нас обижали, наши объединялись, забывали старые обиды и неслись громить неприятеля.Считалось, что наш – это пацан с нашего двора, а не наш, чужой, это про всех остальных. Двор внес весомый вклад в мое воспитание, расставил приоритеты и определил шкалу жизненных ценностей.
Начал трудовой путь на заводе имени Ворошилова в возрасте 15 лет после того, как был изгнан очередной раз из школы. Я никогда не делал гадости, но прочно занимал лидерство среди своих сверстников и даже, когда был совершенно не при чем, учителя считали, что я был организатором того или иного нарушения. Вообще выгнали и бог с ними , но для моих интеллигентных родителей это был серьезный удар поначалу, а потом они смирились с тем, что их сын не пошел по классической дороге, школа, институт и так далее, а пошел в слесари. Работал я в бригаде, где существовал своеобразный распорядок, 40 минут работа, 20 минут перекур, кто не курит, тот работает. Начал курить и достиг 4 разряда.
Одновременно учился в школе рабочей молодежи. Естественно был самым молодым в классе, где обучались 30 – 40 летние мужики, которым необходимо было иметь среднее образование, так как они занимали должности инженерно – технических работников. Такой раньше был порядок. Это сейчас можно быть генеральным директором и уметь только расписываться с грехом по полам. Приведу один характерный пример.
Математику у нас преподавал капитан артиллерии Шульга Лука Макарович, участник войны, хороший, но прилично пьющий человек. На выпускной экзамен по математике мы купили ящик «маленьких» и ведро малосольных огурцов. После ответа каждых трех человек, я, как дежурный по классу приглашал Луку Макаровича и членов комиссии в соседний класс, где они вкушали огурцы и запивали их водкой. Экзамен должен был оканчиваться моим выступлением, так как моя фамилия в конце алфавита. Лука Макарович оставшись один, так как вся остальная комиссия выпала в осадок, не задавая каверзных вопросов ,поставил мне крепкую четверку и потребовал продолжения банкета. Банкет был продолжен.
В этом же году, я поступил в Высшее Военно-Морское Училище Радиоэлектроники имени А.С.Попова, набрав 23 балла из 25 возможных, выдержав конкурс 16 человек на место. Пришлось за 3-4 дня перед каждым экзаменом изучать весь курс средней школы, так как знания мои, после школы рабочей молодежи были зачаточные. После сдачи экзаменов понял, что не дурак.
Год служил матросом на дизельной подводной лодке на Северном Флоте в губе Оленья в качестве радиометриста. За это время дважды ходил на боевую службу по 45 суток каждая, 100 раз был дневальным по надводному гальюну и примерно столько же раз рабочим по камбузу. Выдержал, не разочаровался и ей богу став не плохим матросом, был удостоен высокого звания «старший матрос».
Окончил полный пятилетний курс обучения, получил диплом инженера по радиотехническому вооружению кораблей ВМФ. Служил на лучших кораблях Северного Флота и в частях центрального подчинения в Москве.
Служил с удовольствием, весело, хотя и не имел «мохнатой лапы», а даже наоборот испытывал определенные сложности роста, учитывая специфическое отношение кадровиков и политбойцов по национальному вопросу.
По окончании службы вступил в незнакомую жизнь под знаменем перестройки. Возглавлял несколько коммерческих фирм, поставляя оборудование для выделки шкур на необъятных просторах Родины от Астрахани до Камчатки. Занимался реализацией различных товаров из Америки, руководил пельменным цехом, производством по пошиву различных швейных изделий, в том числе и похоронных. Познакомился со всеми крематориями Москвы. Участвовал в разборках, с целью отстаивания своего места под солнцем. Вышел из этого бизнеса живым и без долгов, хотя были предпосылки для досрочного окончания земного пути.
Построил дом и баню в деревне Маренкино Владимирской области, где каждый год поднимаю флаг по случаю празднования дня Военно-Морского Флота. Этот праздник отмечаю со своими друзьями – однокашниками, которых все меньше и меньше остается на этом свете.
Представляю на суд читателя мои рассказы, все что написано , правда, вымышленных фамилий нет, почти все герои живы и здоровы буду очень рад если им понравится. Особую благодарность и почтение хочу выразить моему Командиру, отменному моряку, мудрому и требовательному учителю, настоящему мужчине Вице-адмиралу Скворцову Евгению Александровичу.
Книга посвящается всем морякам, служившим на крейсере »Мурманск».


Re: Виктор Семенович Шифрин
rfwj, 00:38 26.11.06

ГРАФИНЯ

На кораблях Российского Флота всегда держали животных, это могли быть , в первую очередь собаки, медведи , черепахи или белые мышки на потеху экипажа в связи с его глубинными корнями, которые , как правило произрастали из крестьянского быта откуда в основном и родом были матросики, ведь на корабле, как и в любом хозяйстве, без скотины жизнь не возможна. В основном, конечно, это были собаки, причем совсем не лучших кровей, как правило дворняжки беспородные.
У собаки обязательно имелся хозяин, это мог быть кто угодно, кого собака себе выберет и матрос, и мичман, и офицер и даже командир корабля. Как правило хозяин животного обладал, как сейчас говорят, общечеловеческими ценностями, а попросту был добрый и жалостливый и в тоже время, человеком авторитетным, который не разрешил бы издеваться над животным, а таких, чего греха таить , даже на Флоте достаточно. В основном это люди мелкие, завистливые и злые.
Любое животное может существовать на корабле только с позволения верховной власти, то есть Командира, но ведь и Командиры бывают разные, правда мне вот с Командирами везло, хотя бывали и такие, живых людей в петлю загоняли, но не об этом сейчас разговор.
На лучшем крейсере Северного Флота «Мурманске»тоже был пес по названию Граф, крейсером командовал в те времена замечательный моряк, добрейшей души человек, при чем не добренький, а именно душой добрый человек, который кстати при необходимости, мог привести в чувство любого, кто не дай бог, даже случайно, своим поведением или же действием или же бездействием мог послужить причиной невыполнения боевой задачи, а не боевых задач на Флоте не бывает. И приборка это боевая задача и приготовление пищи задача ответственейшая и управление техникой и лечение больного зуба у матросика все это боевые задачи. Командиром корабля тогда был Евгений Александрович Скворцов, прошедший службу в шкуре старпома у одного из лучших в те времена Командиров крейсеров Гринчука Владимира Михайловича. И вот пропал Граф, хозяином Графа был корабельный доктор, не могу точно описать обстоятельства пропажи, но в море с Севера на Юг мы пошли без собаки, ясно было одно, по- хорошему собака, с корабля не пропадает и как для каждой семьи это горе, а о нем по напрасну не болтают.
После прихода на Черноморский Флот, в город русской боевой славы Севастополь, в одно из первых увольнений на берег, матросики из боцманской команды, притащили с берега очаровательного щенка ирландского сеттера, поскольку это была дама, ее тут же обозвали Графиней, девочке было всего месяца три. Породу и возраст определял я, так как считал себя, и не без оснований, собачником с приличным стажем, о чем даже имел диплом «Дрессировщик-собаковод».В нашем доме, сколько я себя помню, всегда были собаки и любовь к братьям нашим меньшим привилась ко мне с раннего детства, это очевидно почувствовала Графиня, потому-то без всякого с моей стороны принуждения, она признала меня своим хозяином, перешла жить в мою каюту, каждое утро встречала меня у корабельного трапа, после моего возвращения с берега, бежала впереди меня, показывая мне дорогу в мою каюту. Я определил ей место в каюте, а поскольку в наши времена не принято было закрывать каюту на ключ, то она свободно могла выйти по своим надобностям на верхнюю палубу, где отправляла свои естественные потребности ,только в строго отведенном месте, на самой корме, на рельсах, по которым должны были кататься тележки с бомбами. Следы этих самых естественных потребностей, в море смывало волной, а в базе ликвидировались с помощью шланга во время приборок.
В течении своей жизни на крейсере, Графиня прошла ремонт на Севморзаводе ,вместе со всем экипажем, участвовала в несении боевой службы в Средиземном море, прошла и неоднократно жестокие шторма в Северной Атлантике, научилась бегом подниматься по вертикальным трапам, а главное спускаться по ним, четко различала даваемые по трансляции команды, касающиеся выполнения распорядка дня и очень хорошо понимала их содержание и последовательность, ,например, после сигнала «Команде руки мыть» Графиня стремглав летела к камбузу, где получала положенную ей миску с пищей. Когда корабль попадал в шторм, а это было явлением обычным, у нее было свое штатное место. Она самостоятельно укладывалась в ящик, выдвигаемый моим приборщиком, из под моей койки в каюте. В этом ящике она могла пролежать очень долго. Пока шторм не закончиться и в глазах ее отражалась мировая скорбь и такое собачье уныние, что, каждый раз заходя в каюту, когда штормило, я находил ласковые слова утешения и обещал ей, что шторм скоро закончиться и все будет, как обычно и она верила.
Она вообще мне верила бесконечно, однажды, когда катер отходил от борта корабля, а она как всегда провожала меня до трапа и взглядом следила за катером, какой-то умник свистнул и позвал ее, ветер дул в противоположную сторону и она приняла этот свист и команду, как мою. Графиня, ни секунды не думая, сиганула с высоты не менее десяти метров за борт и поплыла за уходящим катером. Конечно, катер развернулся, Графиня была поднята на борт, а мой сход на берег, как говориться, накрылся медным тазом, так как водичка в Кольском заливе, да еще зимой, довольно прохладная и мне пришлось отогревать Графиню, чтобы не простудилась.
А до чего же она была ревнива, когда случался корабельный праздник, у нас он совпадал с Днем ВМФ и на корабль приглашались гости, как правило ,члены семей офицеров и мичманов, то для нее это было самое страшное испытание ее собачьей гордости, она терпеть не могла мою жену, да и не только мою, но и любую женщину, приближающуюся ко мне, Графиня была уверена, что только она имеет права на меня и своим особым, собачьим нюхом чувствовала возможную измену.
Да, Графиня была настоящей дамой, а по сему женские радости, возникающие от общения с особями противоположного пола, были ей отнюдь не чужды. Однако постоянно находясь в обстановке приближенной к боевой, она не имела физической возможности отдать всю свою накопившуюся страсть и обаяние никому кроме меня.
А тут мы встали в Росту на переоборудование по связи и встали к заводскому причалу. С юта подан трап на берег, на юте сидит Графиня и смотрит на меня, как наверное смотрели бы заключенные женской колонии на Филю Киркорова. Замечаю, что на берегу, рядом с трапом сидит здоровый рыжий кобелина, наблюдающий за Графиней с берега и вынашивающий вполне конкретный план совращения девушки Графини с далеко и конкретно идущими последствиями. И конечно же я не устоял и своими, можно сказать руками отдал девушку на растерзание, как мне казалось, главе местной Ростенской шпаны. При этом, я сказал Графине, что даю ей два часа свободы и дал ей команду «Вперед», она мигом перелетела трап и вместе с рыжим помчалась навстречу греху. Через два часа Графиня была на борту с такой счастливо-лукавой мордой, что все вопросы были лишними, весь экипаж обсуждал это событие и строил прогнозы. Для закрепления эффекта, я еще два раза отпускал на берег нашу девочку, рыжий сутками ждал ее на берегу и, как только она появлялась, видимо время зря не терял. Что поделаешь – Военно-Морской кобель.
Ровно через три месяца, в моей каюте, на моей койке, Графиня родила восемь очаровательных щенят. Я узнал о этом событии находясь на берегу, тут же прибыл на корабль и проконтролировал обстановку. Кроме меня, к щенкам она никого не подпускала, а я ходил счастливый и гордый, как будто сам родил восьмерых. Через два месяца щенков мы роздали по кораблям эскадры, причем далеко не все корабли удостоились такой чести.
Во время моего, почти двухмесячного отпуска, Графиня доходила до состояния дистрофика, ежедневно выходила утром встречать катер с прибывающими с берега офицерами и не обнаружив меня, понуро опустив морду шла в каюту и ложилась на мои старые ботинки, отказывалась принимать пищу и наш корабельный доктор колол ей, что-то поддерживающее. А я , никогда не спешивший с окончанием отпуска, летел на корабль, как на свидание с самым дорогим и любимым существом.
Встречу нашу трудно описать словами, увидев меня на катере, она готова была лететь за борт, но служба крепко держала ее , пока я не поднялся по трапу, она визжала, стонала, лаяла. прыгала, выше меня на голову, мне даже казалось, что она плачет от радости и хочет всем сообщить о своей великой радости-хозяин приехал.
Две недели Графиня ходила за мной следом, я на совещании, она сидит у двери и караулит меня, я на обед, она сидит у двери ведущей в тамбур большой кают-компании и следит за тем, чтобы я никуда не пропал, и так настрадалась.
К сожалению и Графиня, так же как ее предшественник не померла своей смертью, погибла по человеческой дури, которую ничем не оправдаешь.
Видимо есть какая-то закономерность, ведь, как правило, офицер, перед тем как отойти в мир иной, уходит с кораблей, с Флота на пенсию, а собакам, тем более корабельным пенсия не положена.



Re: Виктор Семенович Шифрин
rfwj, 00:44 26.11.06

Должен сказать, что, когда я лейтенантом прибыл на крейсер Графини уже не было, но разговоры о ней ходили...потом с уходом Виктора Семеновича с корабля память о ней потихоньку ушла в небытие... Но вот прочитал рассказ... и вспомнил, что была такая... хорошая штука память...

Re: Виктор Семенович Шифрин
Jurij, 01:39 26.11.06

Замечаю, что на берегу, рядом с трапом сидит здоровый рыжий кобелина, наблюдающий за Графиней с берега и вынашивающий вполне конкретный план совращения девушки Графини с далеко и конкретно идущими последствиями. В хорошем чувстве юмора не откажешь корабельному офицеру Шифрину

Re: Виктор Семенович Шифрин
rfwj, 13:39 26.11.06

За молодыми

Октябрь 1967г, я молодой, волосатый и красивый, до умопомрачительного блеска фор-менных корочек, флотский лейтенант, только, что окончивший ВВМУРЭ им А.С.Попова.
Формируется команда, за молодым пополнением, формирует команду, а по армейски эше-лон, наша 13 БСРК .(Бригада строящихся и ремонтирующихся кораблей).
Эшелон состоит из 13 спальных вагонов, полевой кухни, продовольственного склада ( про-визионка с рефрижераторной машиной) и штабного вагона. Таким образом, просторы на-шей Родины должен рассекать эшелон в составе 16 вагонов, по 80 -90 новобранцев в каж-дом спальном, общем вагоне. Всего мы должны привезти 1000 – 1200 новобранцев.
Это конечно не вагоны СВ., но и не теплушки, в которых , лет 8 – 10 тому назад перевозился подобный контингент.
Каждый корабль, нашего славного соединения, базирующегося в колыбели пролетарской революции, должен был выделить по одному офицеру – в качестве командира вагона и трех старшин срочной службы. В те времена, продолжительность срочной службы ,составляла на Флоте 4 года и моряк служащий по последнему году назывался годком. Не было тогда, той самой дедовщины, которая, с позволения и попустительства младших офицеров, не утруж-дающих себя конкретной работой с подчиненными, разваливают Армию и Флот.
Годки , в те времена, были, как правило отменными специалистами, имеющими, как опыт эксплуатации корабельной техники, знание морских традиций, так и просто жизненного опы-та.
По возрасту, старшины были не на много моложе своих командиров – лейтенантов и поэто-му отношения между молодыми офицерами и старшинами были ровными, уважительными, но в то же время без панибратства. Каждый офицер, сам подбирал себе старшин, по послед-нему году службы с тем, чтобы можно было, во всех вопросах на них положится и после ус-пешного выполнения, этого важного, правительственного задания, демобилизовать ребят в первую очередь. Старшины знали об этом и были незаменимыми помощниками офицеров.
Командир вагона вооружен пистолетом Макарова и двумя обоймами патронов, каждый старшина имеет автомат Калашникова и два рожка с патронами, калибром 7.62 мм общим числом 60 патронов.
А за молодыми, едем в город Кокчетав. Это в северном Казахстане. Ехать надобно 3 дня до Свердловска, а потом еще сутки до Кокчетава. Обратно, уже с молодым пополнением, едем до Красной горки, это рядом с Кронштадтом , где был, есть и видимо дальше будет существовать учебный отряд, где ковали и куют щит нашей Великой и непобедимой Родины.
Командиром эшелона назначен командир большого ракетного корабля «Дерзкий» Капитан 3 ранга Мартынюк Николай Ильич, мужчина видный, высокий , красивый и решительный имел один серьезный недостаток. переходящий порой в достоинство, он практически не пил, что не в последнюю очередь способствовало тому, что службу он закончил успешно в адми-ральском звании на Дальнем Востоке.
Надо сказать, что все офицеры, назначенные в данный вояж за молодыми, представляли различные корабли, оперативно собранные в 13 бригаду на время постройки или ремонта.
С новыми кораблями вроде все понятно, а вот ремонтирующиеся корабли, как правило, ко-рабли 1 или,2 ранга имеющие свою, как правило, славную историю на разных Флотах нашей страны. стояли в ремонте, порой многие годы, что не всегда способствовало сплачиванию экипажа и карьерному росту офицеров. По поводу ремонта, мой друг, механик Серега Сабаев
говорил, что ремонт- это состояние, которое никогда не кончается, ремонт можно только прекратить.
Был Начальник Штаба эшелона - капитан-лейтенант Брусничкин , широколицый и прожор-ливый , есть мог в любое время суток и даже во сне, мог говорить о чем угодно и сам себя считал специалистом по любому вопросу, свое мнение считал окончательным и не подлежа-щим ревизии, чем порой утомлял окружающих. Прекратить беседу с ним можно было только взглянув на часы и сославшись на необходимость, уже час, как быть в другом месте.
А в принципе, человек беззлобный, лишенный напрочь каких либо организационных спо-собностей, пьющий, порой даже не в меру и в этом состоянии, добрый, сердечный и где-то даже нежный Он был минер по специальности, а что с минера возьмешь – да ничего. Ему даже спирта ,на планово-предупредительный ремонт, давали меньше чем другим минерам бригады. Видимо были на это серьезные основания.
Был зам командира эшелона по политической части, целый капитан-лейтенант, но в память он не врезался, выдал брошюры с текстом присяги и тогда когда ему дали слово для выступ-ления, он ни о чем не сказал, хотя говорил минут 15, не меньше.
Однако, самой яркой фигурой,был помощник командира эшелона по снабжению Миша Бушуев, который в звании капитан-лейтенант по моему родился и собирался в этом же зва-нии закончить службу. Он был помощник командира «Дерзкого». У командира эшелона, ко-торый знал Мишу, как облупленного, были веские основания взять его в командировку.
Миша Бушуев был снабженцем от бога, он запросто мог поменять прокисший томатный сок на коньяк включив в схему обмена валенки и калоши типа «слон». Не высокого роста, с кри-выми ногами в прекрасно сидевшей на его организме форме, он имел оглушительный успех у женщин всех возрастов, вне зависимости от семейного положения. По возрасту, он был старше всех. Академий не заканчивал. Окончил, ежели окончил, общевойсковое среднее училище , после которого судьба забавным образом забросила его на Флот, к которому он и прикипел. Не было на Северном флоте офицера, прослужившего 2-3 года, который бы не знал Мишу Бушуева или же не слышал о нем. Он был легендой. Его амурные подвиги обсу-ждались в кают-компаниях кораблей Флота. Он носил самую красивую фуражку, за кото-рую,как говорили злые языки, была отдана месячная норма спирта всего корабля.
Кстати о фуражках, некоторые носили на своих головах те седла, которые выдавались и носили их до окончания службы, как правило, это были скучные люди, лишенные полета и, как правило, служили они не на кораблях а в частях не связанных с кораблями.
На каждом Флоте, был один – два мастера не более, которые делали из флотских фуражек произведение искусства с большими полями, соразмерной тульей, белым широким кантом, шелковой подкладкой, кожаным простроченным козырьком и специальной стальной пружи-ной. Особенно ценились фуражки Моисея Абрамовича, никого не интересовала его фамилия, его фуражки, воздвигнутые на голову мичмана, лейтенанта или же адмирала ставили логиче-скую точку в убранстве моряка.
У меня такое впечатление, что плохие люди его фуражку не носили, а с некоторых он даже денег не брал. А если и брал, то самую малость. Это тогда, когда фуражка нравилась самому Моисею Абрамовичу, живущему и работающему в те годы, в славном граде Севастополе – городе русской морской славы. Дверь его мастерской была почти не заметна в толстенном заборе. сложенном из белого инкерманского камня, на Минной стенке. Кстати он был один из немногих, оставшихся в живых ,защитников Севастополя. Такого же уровня специалист по фуражкам был на Литейном в Ленинграде и на Ленинской во Владивостоке.
В эшелоне был также Начальник медслужбы – целый капитан, который довел до нас тон-кости приказа Министра Обороны №200 это о педикулезе, то есть вшах. Вопрос этот кстати очень важный ,так как в ограниченное пространство вагонов стекаются более тысячи человек в одежде на выброс, помещение плохо проветривается, не очень чистое и жить в нем необ-ходимо целую неделю.
Мероприятие планировалось дней на 10, получка на Флоте, в те времена была 15 числа, по-этому мы думали, что денег хватит, ведь отъезд был 20 октября.
Вечером поезд Ленинград – Свердловск отошел от перрона Московского вокзала. Офицеры обосновались в купейном вагоне, старшины – в общем плацкартном.
Командир эшелона собрал всех на инструктаж, на котором, среди прочего, запретил упот-ребление алкоголя во внутрь. Возражений не было, тем более, что это был приказ. Но у каж-дого, что-то было прихвачено с собой. Душой этого небольшого офицерского коллектива ес-тественно, был Миша Бушуев ,и под легкую закусь и флотский треп время пролетело очень быстро.
Свердловск. Поезд на Кокчетав через 8 часов. Автоматы сданы в комендатуру. Обозначена точка рандеву на вокзальной площади и время встречи, за час до отхода поезда на Кокчетав.
В своей короткой речи командир эшелона, в доходчивой форме разъяснил, что любому опо-здавшему или принявшему на грудь он лично открутит голову и яйца, и это не была пустая шутка. Тот, кто ближе знал командира «Дерзкого», мог не сомневаться в бойцовских качест-вах этого сильного и решительного офицера. Миша Бушуев, хорошо знавший своего коман-дира, безнадежно махнув рукой, сказал – Открутит и не поморщится-
Решили прогуляться по Свердловску и по мере приближения времени обеда, принять пищу без злоупотребления, в соответствии с требованиями командира. И вот 15 морских офице-ров, в черных тужурках и при оружии идут, по сухопутному Свердловску, срывая восхи-щенные взгляды пацанов и лиц противоположного пола, достигших молочно восковой спе-лости.
Настроение прекрасное, погода отличная, мы чувствуем себя завоевателями, народ любуется на своих защитников. Идем и купаемся в лучах незаслуженной славы.

На третьем часу парадного шествия Миша обратился к командиру, он оказывается, единст-венный кто бывал в Свердловске –товарищ командир, подходим к ресторану «Малахит» , предлагаю пообедать, кормят отлично, сам проверял.
Это логичное предложение, Николай Ильич Мартынюк командир большого ракетного ко-рабля «Дерзкий» принял без всякого подвоха, сказав ,обращаясь к Бушуеву = добро, но без водки и этих штук, я тебя знаю –
Молодые, здоровые и голодные моряки ,с восторгом ринулись в «Малахит.»
Миша дал команду ошалевшим официантам сдвинуть столы буквой П, согласовал меню и потекло пиршество сдобренное двумя бутылками сухого вина. Закуска, как холодная, так и горячая ,борщ и солянка, а так же вторые блюда были выше всяких похвал. Официантки порхали, как феи, из угла лилась музыка. Все было так хорошо, что просто не естественно, обед подходил к концу, осталось кофе и мороженое.
Откуда ни возьмись ,за столиком у стены появилась блондинка с бюстом от Мэрилин Мон-ро, прилично одетая , возраста того самого,когда любовь и жизнь это синонимы.
Миша Бушуев вкрадчиво сказал –Командир! Прошу добро на установление дружеских связей с аборигенами? – И не мог, ну никак не мог, разомлевший командир ракетоносца от-казать. И сказано было – Давай Мишаня, но смотри, десять минут, ждем тебя на улице –
Мы вышли, закурили, дали оценку Мишкиной распорядительности . находчивости и обольстительности. Через двадцать минут, Командир направил меня за Мишей сказав- Ска-жи Бушуеву, что мы начали движение на вокзал.-
Миша сидел с дамой и очаровательно охмурял Мэрилин Монро Свердловского разлива, я подсел за их столик, мне налили коньяку, и я передал слова Командира. При ближайшем рассмотрении я обнаружил, что это Сонька Золотая Ручка и к Монро никакого отношения не имеет. Миша сказал - Успокой Кэпа, скажи, что у меня все под контролем , следую за Вами в кильватер – Я вышел из «Малахита» доложил Командиру, что указание передал и про кон-троль Мишин тоже доложил. Через пять минут, когда я заглянул в ресторан, ни Миши ни Дамы в зале не оказалось.
Абсолютно здоровые зубы Командира хрустнули . а из груди вырвалось –Так и знал. Твою мать , осмотреть здание. Вышли через камбуз – Осмотр результата не дал.
Молча, средним ходом, мы дошли до вокзала , в точке рандеву стояли все наши моряки. оружие на месте. Пьяных и больных нет. На Командира смотреть было страшно. Поезд на Кокчетав уже подали. Миши нет. С точки рандеву до последнего вагона поезда на Кокчетав метров сто.
Командир отрывисто скомандовал –Ждем еще 10 минут, потом все на посадку, ты Виктор стоишь и ждешь этого мудака до упора, а я бегом к коменданту. Дам ориентировку.
Это диверсия, офицер, мой начпрод да еще с оружием. Да и город бандитский – половина ЗЭКов. –Есть- сказал я , Командир начал движение в сторону коменданта и вдруг из-за пак-гауза появилась ни шатко ни валко, в обнимку сладкая парочка Мишаня и мадам. Шли они так элегантно и нежно и походка их была танцующей ,не смотря на природную кривизну Мишиных ног. –Командир- взвыл я. Командор ракетного корабля «Дерзкий» остановился ,увидел парочку, въехал в ситуацию, положил руку на кабуру пистолета, но очевидно оду-мался, но рявкнул на весь вокзал –Застрелю гниду -
Поезд тронулся, мы втроем вскочили в последний вагон, пробрались в свое купе. Мишаня, как нашкодивший кот забрался в угол и изредка подавал голос, правда, голосок его напоми-нал стон –Ведь успел же. Все успел, во время -, но его не слушали. Командир обдумывал ре-шение.
До Кокчетава добрались, однако узнали, что эшелон будет сформирован только через шесть суток. Деньги кончились довольно быстро. На следующий день.
Доктор читал лекции о вреде пьянства и абортов. Остальные офицеры поочередно, во всех кинотеатрах Кокчетава выступали перед зрителями ,на тему о истории Флота . о военно морском искусстве. Окончательно подорвав материальную базу местного общества по рас-пространению знаний. За час до демонстрации индийских фильмов выступали флотские офицеры за 10 копеек с каждого зрителя то есть цена на билеты увеличивалась. Народу на наши выступления приходило много, при чем в основном женщины детородного возраста.
Организатором и вдохновителем наших заработков был Миша Бушуев, он же снабжал нас якобы просроченными мясными консервами , которые мы с удовольствием уничтожали. Го-лод не тетка .Но больше всего были довольны наши старшины, которые расползлись по доб-рому городу Кокчетаву и полагаю, что казахское, в основном, население, чувствительно из-менило свою демографическую кривую в сторону православия.
Сформировали эшелон, добрались, практически без замечаний до Красной горки, ехали долго, больше пяти суток.
Для Миши Бушуева это была последняя командировка за молодым пополнением, я еще раз съездил за молодыми, но уже в Каунас и вернулся тоже без замечаний.




Re: Виктор Семенович Шифрин
rfwj, 13:42 26.11.06

КОМАНДИР ПОХОРОННОГО ВЗВОДА

На третий день прохождения действительной военной службы, в экипаже строящегося большого противолодочного корабля «Вице-адмирал Дрозд» в Ленинграде, на судостроительном заводе имени А.А.Жданова я был вызван к старшему помошнику командира корабля Владилену Георгиевичу Проскурякову
Старпом, измерив, мои скромные антропологические размеры, сам, имея не высокий рост, носил большущие каблуки остроносых неуставных туфель и громадную белую, кожаную фуражку – предел мечтаний каждого лейтенанта сказал –Пора и тебя обучить приличному делу. Принимай дела командира похоронного взвода у старшего лейтенанта Куракса. Вопросы есть? Приказ подписан – вопросов не было.
Надо сказать, что Толя Куракса, до этого служивший на ракетном корабле «Жгучий», уже успел освоить азы флотской службы. Особенно не высовывался .но и своего не упускал.
Толя был холост и свободен, в делах амурных преуспел брал количеством за счет качества, а также имел заветную мечту перейти служить в компетентные органы, то есть КГБ, куда он в конце концов и вступил во весь рост. Шпионов не поймал, заговор не пресек, однако окончил службу спокойно и вовремя в этом нашем вооруженном отряде органов, которые тогда да и сейчас являются карающим мечем действующей партии власти.
Через пару часов, найдя старшего лейтенанта Куракса, я спросил –Толя, командир похоронного взвода это как? – Нормально- не моргнув сообщил Толя –Наконец нашли приличную замену.-С нервами все в порядке?- У меня их нет , в аттестатах вещевого и шкиперского довольствия они не значатся – сообщил я.
Тогда все путем. А то были тут интеллигенты чувствительные не понимающие нюансы отхода в мир иной. Слушай и запоминай, я до этого три месяца шел.
-Каждый моряк ,в том числе матрос, мичман, офицер и даже адмирал имеют обыкновение давать дуба или же если тебе угодно представиться. Это касается абсолютно всех и зависит только от обстоятельств. Дают дуба здоровые, больные, очень больные, в тои числе и заслуженные,. Никого не минует чаша сия. К примеру ежели матрос помер . ему положен взвод из 9 человек с автоматами и тремя холостыми патронами на каждого. Офицеру положен взвод в составе 12 человек, старшему офицеру – 15 человек, а уж адмиралу положено все 18 бойцов. Я уже четвертый месяц отправляю жмуров на все Ленинградские кладбища. Вот карта города и подъездное время для следования к каждому из них. Взвод с оружием, внимательно следи, чтобы по ошибке вместо холостых не попали боевые патроны. Взвод выстраивается у могилы в одну шеренгу, ты ближе всех к покойному. После речей подушечек с орденами и медалями играет духовой оркестр, твоя задача после того, как гроб пересечет линию горизонта и его верхняя крышка сравняется с землей дать своей фуражкой отмашку и команду «Залп». После первого залпа фуражку напяливаешь на голову, а лапу к козырьку, частота залпов 3-5 секунд. После стрельбы, команда «Кругом» и взвод ретируется в автобус. Все. Да. Имей в виду, что ни ты ни твои матросы не должны участвовать в поминках. Хотя это очень сложно. Мужиков отбирай серьезных и крепких. Двигай. Остальное придет с опытом, меня, предыдущий командир взвода так долго не инструктировал.
В этот же день, я расписался в книге приказаний оперативного дежурного по бригаде строящихся и ремонтирующихся кораблей том, что для отдания последних воинских почестей, очередному заслуженному Капитану 2 ранга мне надлежит с похоронным взводом завтра убыть к 14 часам на Красненькое кладбище, для выполнения своих функций. По трансляции прогремело «Похоронному взводу с оружием построиться на плацу, форма одежды №3 , с подсумками»
В строю стояло человек 50, мне нужно было всего 15, запасных не требовалось. Построив взвод по ранжиру, я отобрал самых здоровых краснофлотцев , удивившись тому, что такое печальное мероприятие собрало столько охотников. Смысл похоронной активности я понял позже. Проведя инструктаж, раздав каждому по 3 холостых патрона, разъяснив меры безопасности при стрельбе и проверив форму одежды, я услышал довольно ехидные вопросы от той части моряков, которая бала мною отстранена от похорон –Лейтенант, а ты жмуров раньше оттаскивал?- Оттаскивал ,оттаскивал, если надо и тебя оттащу- заверил я.
Надо сказать, что в этом году, последний раз, моряки – срочники служили Отчизне 4 года и по возрасту и жизненному опыту мы, молодые офицеры, мало отличались от моряков служащих по последнему году.
В 13 часов назавтра, автобус, с моим похоронным взводом выехал из расположения бригады, на площади Труда и взял курс на Красненькое кладбище. Сам я ленинградец, а потому без труда, рассчитал потребное время для подъезда к кладбищу и на всякий случай прибавил еще полчаса. К нашему приезду покойник с сопровождающими лицами, орденскими подушечками и оркестром еще не прибыли, а по сему моя команда, которая все это предвидела. начала расползаться по территории кладбища. Братаясь с работниками ритуальной службы то есть землекопами, ребятами серьезными, вооруженными лопатами .бутылками и стаканами,,.твердо знающие свое ремесло и уже успевшие сегодня отправить на тот свет несколько человек.
Могила была вырыта образцово, подведена двойная веревка для опускания гроба ,.а вот главного действующего лица – покойника не было, а по сему гробовщики начали выполнять свою обязанность переходящую в почетную необходимость – поить моих матросиков. Из того, не большого житейского и служебного опыта, который хилым грузом навалился на мои лейтенантские погоны. Я точно знал, что ежели пьянку нельзя предотвратить – ее нужно возглавить. Я скомандовал «Взвод ко мне. В одну шеренгу становись». Отобрал, благо это было не сложно, водку со стаканами у землекопов. Разлив почти по справедливости зелье скомандовал «За упокой души Капитана 2 ранга» вместе со всем взводом выпил водку. Все что угодно ожидали от меня матросики и землекопы. Но только не этого. Все обошлось без грубостей и упреков, вполне по христиански. Следующая команда моя была «Курить, с мест не сходить»
А вот и появилась похоронная процессия, все как положено. Оркестр, портрет, подушечки и оркестр ,а потом процессия с венками. После речей, крышка гроба перекочевала на свое место, заиграл оркестр и я дал отмашку, при пересечении гробом магической линии .Прогрохотал первый залп, отмашка моя была настолько сильна ,что чехол моей фуражки улетел в могилу. Остальные залпы прошли без замечаний. По команде «Кругом к машине марш» Матросики жалостливо, как то повернулись и пошли, а вот в автобус нам принесли и кутью и лимонад и водку и закуску всяческую. Как это принято на Руси во время поминок. Доехали до бригады без замечаний.
Надо сказать. Что обо мне, как о командире похоронного взвода сложилось превратное мнение «хоронит, как и служит – весело»
Хоронил я еще довольно долго 3 – 4 месяца. Без выходных и замен. Пока экипаж не перебрался на корабль, а кто там дальше выполнял эту обязанность я не знаю, думаю и сейчас , кто то занят этим важным делом.

.


Re: Виктор Семенович Шифрин
rfwj, 13:39 28.11.06


КЛАССЫ

Почти, каждый, нормальный флотский офицер, в процессе своей службы, где нибудь учил-ся, помимо обучения в стенах родного Высшего Военно-Морского Училища.
Вот и мне повезло, возвращаясь с боевой службы домой, на родной Север, где-то в , южной Атлантике, я был вызван на ходовой мостик, к командиру корабля, где в это время находился
один из самых молодых и красивых адмиралов Флота того времени, командир отряда воен-ных кораблей Контр-адмирал Куделькин Ярослав Максимович.
Мне было предложено ознакомиться с телеграммой, за подписью Начальника Главного Штаба ВМФ, где предписывалось выделить достойного офицера, по моей специальности, для обучения на ВСООЛК ВМФ в городе Ленинграде.
ВСООЛК ВМФ это Высшие специальные офицерские ордена Ленина классы ВМФ.
Я прочитал телеграмму и с интересом посмотрел на своих командиров. Куделькин
сказал-Мы, тут посоветовались и решили , тебя отправить на учебу. Возражения есть?-
Какие могут быть возражения. Классы находятся в Ленинграде, там мои родители, там мой родной и любимый город, там растет мой сын Максим, там моя семья и может быть не быв-шая. Кто его знает, может быть ,все наладится и семья восстановится.
Когда надолго уходишь в море, то те неприятности и обиды, которые были на берегу и ка-зались непреодолимыми, в море становятся ,как-то мельче и ты склонен себя винить больше чем кого либо другого, за те обиды, которые пережил.
Эти мысли мгновенно пронеслись в моей голове и зная точно, что ни от какой учебы и ни от какого повышения по службе, отказываться нельзя, я дал согласие. Оба моих командира подтвердили правильность моего решения и поздравили меня. Я был включен в список офи-церов, рекомендованных, на учебу. Главнокомандующий ВМФ утвердил список и с прихо-дом в родную базу, я должен был, сдать дела, отправиться в отпуск, а после отпуска в Ле-нинград на Классы.
Никаких громоздких вещей, кроме военной одежды у меня не было, а самый тяжкий груз это 30 литровая канистра, из нержавейки, со спиртом. К учебе я был готов. Билет взял на ночной поезд Мурманск-Ленинград. Осталось немного – попрощаться с товарищами.
Ближе к вечеру, в моей каюте, собрались друзья, и прощание затянулось, а закончилось тем, что я заснул , а проснулся от команды «Корабль, экстренно к бою и походу пригото-вить». Автоматически слетел с койки, скатился кубарем в БИП, а дальше, принимаю докла-ды, получаю документы, сам докладываю на ходовой мостик о готовности к бою и походу и через 30 минут мы уже идем по Кольскому заливу, направляясь в Баренцево море, искать обнаруженную подводную лодку вероятного противника, которая не знала, что я в отпуске.
Когда проходили остров Мишуков ,в Кольском заливе, командир по трансляции поздравил меня с началом отпуска и пообещал, что корабль вернется в базу недели через две, это была его знаменитая шутка. Вернулись в базу через 4 дня и я в тот же день улетел в Питер.
Отец мой, работал на заводе имени Ворошилова в Ленинграде с 1946 года ,то есть сразу после войны, квартира у нас была не большая и он смог включить меня, как члена семьи ве-терана производства, в только что построенный жилищно-строительный кооператив.
Заработанные мною, на боевой службе, боны – денежные сертификаты, стоящие гораздо больше ,чем родные советские рубли, были моим отцом, у меня реквизированы и пошли на оплату первого паевого взноса за однокомнатную квартиру.
Дом, в котором мне предстояло жить, уже три месяца, как был сдан и все это время он со-дрогался от новоселий, я был последним из новоселов. Мне досталась единственная свобод-ная однокомнатная квартира №111, на 9 этаже, 12 этажного, как мне казалось, лучшего дома в мире. Счастью моему не было предела, я с трудом верил, что это мои хоромы, с большой комнатой и большой кухней и всем остальным, что должно быть в квартире. В комнате сто-ял пожилой диван, книжные полки, а в кухне великолепно устроился письменный стол.
О другой мебели, даже и не думалось, да мне и не нужно было ничего, все, что было, необ-ходимо для жизни, было в наличии. Семейную жизнь, как мне хотелось в море, склеить не пришлось, кто в этом виноват, трудно сказать, но я, особенно после новоселья, стал в доме очень популярной фигурой и перспективным женихом в новом доме.
Учитывая мой спиртовой запас, организация новоселья, не представляла никаких затруд-нений. Дней через десять, после моего заселения, я опубликовал, на первом этаже, у лифта объявление о том, что такого-то числа в, 19 часов 30 минут в квартире№111, состоится ново-селье по-флотски, при себе иметь комплект посуды на одно лицо и стул, спиртные напитки не приносить, закуска по желанию. Дом был одноподъездный, поэтому объявление, которое провисело не менее трех дней у лифта, собрало ко мне гостей, не менее 40 человек, которых я все равно усадил на ими же принесенные седалища. Со спиртным все просто, это спирт, разведенный водой, разведенный с кофе, настоянный на коре дуба, настоянный на цедре от апельсина, лимона и грейпфрута, даже на свекле и то настоял. У отца, в гараже было много пустых бутылок от ненаших напитков, которые я использовал, разлив туда, разведенное мною шило. Получилось много и здорово. С закуской тоже проблем не возникло, после того, как заведующая столовой была приглашена мною на новоселье. Каждый гость принес с со-бой тарелку, рюмку вилку, нож, а некоторые, даже ложку и фужер, поэтому посудой я был обеспечен на долгие времена.
Вот так и состоялось мое знакомство с домом, пили много и долго, поздравляли и, каждый второй хотел женить, закуски было море, благодаря моему новоселью, соседи познакоми-лись друг с другом, обстановка была самая непринужденная, около полуночи, жены начали растаскивать мужиков по квартирам и они с клятвами верности мне, покинули мой дом. Но-воселье запомнилось надолго, и я стал, в доме, фигурой популярной, хотя мне эта популяр-ность, не раз мешала и ставила в неудобное положение. Теперь, почти каждый поругавшийся с женой мужик или просто желающий выпить сосед, знал, что ему делать – он шел ко мне, будучи совершенно уверенным, в том, что мне делать нечего, и я готов его принять в любое время дня и ночи. Через месяц после новоселья, у лифта, на первом этаже, пришлось опуб-ликовать объявление о том, что прием друзей , товарищей и собутыльников в квартире №111 временно прекращен. Начались будни.
Мне привелось учиться, на Классах при двух Начальниках – Вице-адмирале Абашвили и Вице-адмирале Петелине оба, мною уважаемые моряки и простые, прекрасные люди при них обоих разрешалось торговать, в буфете столовой, пивом и поэтому 5 и 6 час занятий, прохо-дивший после обеда, был самым тихим, как послеобеденный сон. В классах было от 10 до 12 офицеров со всех флотов нашего морского государства. В моем классе было 11 человек, представляющие действительно все Флоты и даже флотский пограничник с острова Шико-тан, Лев Арефьев присутствовал. Мы выбрали старосту, составили график прогулов, то есть ежедневно прогуливать занятия могли не более двух человек, больше двух явно бросалось бы в глаза, решили ежемесячно собирать деньги на банкет, по случаю окончания классов.
Я был единственным коренным ленинградцем, холостяком да еще и имеющим собственную квартиру , поэтому самогон решили варить у меня, хотя честно говоря, я был не в восторге от этой идеи, но почти половина класса была родом с Украины и жизнь свою не мыслила без сала и самогона. Можно было представить, как заходили преподаватели на первые два часа занятий, в наш класс, после вчерашнего застолья, в аудитории царил плотный самогонный дух, сдобренный чесноком, луком и домашней колбасой, присланной с необъятных просто-ров Украины. Однако на учебный процесс это почти не влияло. Это было самое замечатель-ное, за мою службу время, ответственности никакой, свободного времени достаточно, семьей не обременен, жилье свое и отдельное, а когда деньги совсем кончались, можно было расчи-тывать на родительские харчи, сдобренные нотациями, по поводу моей непутевости и про-гнозами на мое темное и скорбное будущее. Я соглашался и стрелял десятку до получки.
С целью обретения определенности в вопросе семейного положения, я договорился со сво-ей женой, с которой фактически уже много лет прекратил все отношения, о разводе, органи-зацию, которого я, естественно, брал на себя. Этой договоренности мы достигли в пятницу днем. В понедельник, как обычно, с утра построение всего факультета, с целью определения потерь в личном составе, за прошедшие выходные, осмотра формы одежды и оглашение всякого рода начальственных объявлений. Проходивший мимо меня Начальник нашего фа-культета Контр-адмирал, до назначения на Классы, командовавший дивизией атомных ло-док, на секунду задержался около меня и бросил – Зайди ко мне -. Когда через десять минут, я зашел в кабинет к Начфаку, там находился также начальник политотдела. Я почувствовал, что-то неладное, ни разу в жизни, представители этого комиссарского племени, не вызывали у меня симпатии, может быть мне просто не повезло с комиссарами, но это медицинский факт, я у них тоже симпатии никогда не вызывал и вообще, странно, что выжил в то время, может быть потому что всерьез их не воспринимал, но опасался, как гриппа, умереть не ум-решь, но с соплями намаешься.
После моего доклада о прибытии, Начфак, показывая в сторону Начальника политотдела, сказал - Тут к тебе есть вопросы - Как у Вас с семьей? - спросил в лоб Начпо.- Все нормаль-но, семьи нет, уже пять лет - доложил я.- Как же нет, когда есть сын и жена тоже - допыты-вался Начпо. – Все правильно, а семьи нет - не сдавался я. – Вы слышали о том, что семья – ячейка общества?- Полюбопытствовал Начпо. А зачем нашему обществу гнилые ячейки? ответил я. Начальник факультета молчал и смотрел куда-то в сторону. Начпо швырнул в ме-ня последний, самый сокрушительный довод – Вы член партии, можете расстаться с партби-летом- Все таки жизнь чему-то меня научила, вместо того, чтобы послать это мурло куда по-дальше, я промолчал и почувствовал одобрение во взгляде Начфака.
-Вообщем так - произнес Начпо, как приговор - через десять суток доложите, что у Вас в семье все в порядке. Понятно? – Понятно - доложил я и внутренне засмеялся, пять лет вместе не живем, а он благодетель еще десять дней подарил для восстановления семьи, до умен.
Надо сказать, что месяца через три, я наконец развелся и все стало на свои места, а Начфак был настроен ко мне исключительно дружески и даже по моему с уважением.
Наиболее ярким и последним эпизодом моего обучения на Классах был банкет, деньги на проведение которого, мы откладывали с первого дня. Мне, как ленинградцу, была поручена организация торжества, выбран был ресторан «Нева», что на Невском проспекте, согласова-но меню и назначено время начала торжества. В соответствии с существующим на Классах порядком, за каждой группой был закреплен старший преподаватель, той профилирующей дисциплины, которая была в основе нашей подготовки ,и у нас такой классный дядька был.
Звали его Андрей Владимирович ,звание имел он Капитан 1ранга, отношения у нас ним бы-ли прекрасные и естественно среди прочих приглашенных он занял свое почетное место.
Решено было на банкете быть в партикулярном платье, то есть не в форме, что и причинило ,некоторым из нас, ощутимый вред.
Стол был шикарным, музыка, танцы, напитки, клятвы в вечной дружбе и любви, застоль-ное целование переходящее в целование групповое, казалось ничто не может омрачить на-шего праздника, к концу банкета, Андрей Владимирович предложил продолжить праздник души у себя дома, тем более, что жена на даче. Кто же мог возражать. И вот я , как холостяк и ленинградец был отряжен на поиски такси, вместе со мной пошел Андрей Владимирович.
За рестораном, на улице Толмачева, не известно как она теперь называется, стоянка такси. Все хорошо, июль, тепло, поздний вечер, настроение блестящее, очередь не большая, нам нужны три машины, уже две есть, осталось взять еще одну и все наши могут отправиться по назначению. Слышу родную ненормативную речь и угрозы всех вас и навсегда и матерь ва-шу тоже, интонация знакомая, оборачиваясь, Андрей Владимирович ведет неравный бой с тремя супостатами, посягнувшими на наши машины и на все святое, с криком –Андрюха держись- лечу в эту кучу, бью кого-то, кто-то кусает меня за ногу, визг тормозов и вот мы с Андреем упакованы в «Раковой шейке», так в те времена называлась милицейская машина.
Чуть проехали, машина остановилась, сержант сказал -Давай по десятке и трясись от сюда, шпана вонючая-. Я уже руку в карман засунул, соображая, что лучше расстаться с двадцатью рублями, чем со свободой, однако Андрей с криком –Салаги, это кто тут шпана-?, хотел из-менить ситуацию в свою пользу. К сожалению все изменилось в точности до наоборот, нас скрутили три здоровенных мента и повезли ,черт его знает куда. Потом какие-то отрывки, очнулся оттого, что очень жестко, лежу в камере, один, потолок сводчатый, нары грязные, часов нет, руки болят, белая водолазка стала серой и вообще хочется до ветру, стучу в же-лезную дверь. Дверь открывается, на пороге казах, в армейской форме спрашивает-Что надо-
Объясняю, что мне нужно, меня выводят по назначению и я понимаю, что это гауптвахта, знаменитейшая гауптвахта, а в камере, где я ночевал, может быть ,Лермонтов томился, но от этого не легче, на пороге открытой камеры сидит Андрей Владимирович и курит «Памир», обнялись, как родные, Он оказывается дверь выломал, когда понял, что его свободы лишили.
И он был где-то прав, так как Капитанов1ранга и полковников, на гауптвахту не сажают.
Вскоре все наши неприятности кончились, нас освободили, Андрей Владимирович из старших преподавателей перешел в простые преподаватели, а мою аттестацию, которая еще не успела уйти на Флот, переписали коренным образом, но очень просто, там, где было на-чертано ,дисциплинирован, написали, не дисциплинирован, где было написано достоин, на-чертали недостоин, но поскольку я шел на родной Флот, хотел плавать, то особенной беды не случилось, я попал на один из лучших кораблей Флота и сохранил самые теплые воспо-минания о учебе.


Re: Виктор Семенович Шифрин
Jurij, 14:10 28.11.06

через 30 минут мы уже идем по Кольскому заливу, направляясь в Баренцево море, искать обнаруженную подводную лодку вероятного противника, которая не знала, что я в отпуске. Еще раз восхищаюсь юмором автора,да и пишет просто и понятно-приятно читать.


Re: Виктор Семенович Шифрин
rfwj, 14:14 29.11.06

КУБА

1970 год, столетие со дня рождения В.И.Ленина главный юбилей в жизни нашего государства.
Кто служил в те времена на Военно-Морском Флоте, да и не только на Флоте, а вообще, кто осмысленно жил в те времена, помнит, как широко, пышно и назойливо отмечалась эта да-та. Вооруженные силы, промышленность труженики сельского хозяйства (правда они в меньшей степени) шли к этой дате – 22 апреля с новыми, фанта-стическими показателями в борьбе со всем, с чем можно и невозможно бо-роться. С новыми успехами во всех , абсолютно видах деятельности. Кстати о борьбе, мы все время с кем - то боролись, то с врагами, то с засухой, то с про-ливными дождями, то с ненашим искусством, как будто искусство может быть нашим или не нашим. И так во всем абсолютно, сплошная борьба. А сколько об этом столетии анекдотов рассказывали и о духах «Запах Ильича» и о колбасе, на срезе которой жиром была сформирована цифра 100 иногда да-же жалко Ильича становилось, он ведь совсем не дурак был.
Моряки – североморцы шли на боевую службу отрядом боевых кораблей в составе двух современных над водных кораблей и современной атомной подводной лодки., под командовани-ем Контр-адмирала Куделькина Ярослава Максимовича, в то время командо-вавшего дивизией ракетных кораблей Северного Флота.
Эта боевая служба также посвящалась столетию со дня рождения вождя.
Я даже досрочно сдал экзамены в Университете марксизма-ленинизма, который фактически не посещал вообще, но зато имел законное, политбойцами охраняемое право,схода на бе-рег два раза в неделю в 16 часов. Пришел к Начальнику Университета и по честному попросил оставить меня на второй год, так как я ухожу на боевую службу и не смогу во время сдать экзамены. Начальник поинтересовался со-стоянием моего образования и когда узнал, что я в полном объеме прошел курс мрксистко – ленинской философии, научного коммунизма и политэко-номии ,предложил мне на выбор экзаменационные билеты.
В моем билете были три вопроса, о решениях 11 съезда ВКПБ, определить суть демократического центра-лизма, а также рассказать . что написал классик в работе «Марксизм и эмпи-риокритицизм».
Билет я выбирал в кабинете, где среди прочих книг стояла большая советская энциклопедия. – Сколько времени Вам нужно, чтобы подготовится? – спросил Начальник. – Пола-гаю,что часа хватит – сказал я с надеждой поглядывая на энциклопедию. Ру-ководитель Университета вышел из кабинета, а найти необходимый материал было для меня, проучившегося 5 лет и прошедшего всю эту тягомотину, де-лом техники .
В результате экзамен я конечно сдал на отлично и в результате в газете «На страже Заполярья» , как раз перед выходом на боевую службу, появилась заметка обо мне , где говори-лось, что я в результате систематической работы над первоисточниками, вы-сокому чувству ответственности и кропотливой работе сдал экзамены досроч-но и вообще в подразделении, которым я командовал все отлично, техника в строю, а процент отличников боевой и политической подготовки перевалил все разумные пределы. Я об этой заметке узнал перед обедом, когда Замести-тель командира корабля по политчасти Михачев Александр Иванович, а по-просту Саня Ваня, перед приглашением к столу, объявил, что на корабле ра-дость необычайная, наш офицер, то есть я, досрочно сдал экзамен в Универ-ситете марксизма-ленинизма. Он, Саня Ваня, вообще не был обременен, ка-ким бы то нибыло систематическим образованием, а потому этот университет для него был, как Академия наук.
Командир корабля Леонид Сергеевич Зыков красавец мужик и умница, которому, мы лейтенанты ,старались подражать кроме всех положительных качеств отличался кратко-стью. – Проходимец- изрек командир и пригласил офицеров к столу.
Так вот о боевой службе, мы должны были пройти Атлантику, Саргассово и Карибское моря, зайти в Мек-сиканский залив, а там и до Кубы , рукой подать, а совсем рядом США, со своими пляжами в Майами и прочим разложением. Инструктировали., нас пе-ред выходом тщательно и бестолково , вбивая в наши головы, уверенность в том, что Америка и НАТО вообще, это исчадие ада, а лучше нашего, совет-ского строя не может быть ничего лучше. Мы кивали.
1970 год это, как раз самый разгар холодной войны активное и постоянное противоборство систем, к сожа-лению не раз переходившее, на чисто человеческие отношения, в результате чего при авариях на море, мы потеряли не один десяток жизней наших моря-ков подводников. Сейчас об этом пишут и кино снимают, как у нас, так и за рубежом. И это правильно, но к сожалению покаяния со стороны государства нет до сих пор.
Этот район мирового океана, куда мы шли, не без основания, считался вотчиной кораблей и авиации США. Поэтому мы ожидали к себе естественное внимание со стороны потенциаль-ного супостата. А как же иначе. В этом районе появляются вдруг советские корабли, да еще ракетные, да еще красивые и современные, а под нами, через пролив Мона шла потихонечку ,наша атомная подводная лодка, под шумок наших надводных кораблей. Супостаты, конечно, предполагали такой вари-ант, а по сему их интерес к нам значительно усиливался.
Нас, самого начала, от острова Медвежий сопровождали корабли и авиация НАТО и чем южней мы заби-рались, тем эскорт становился все более интенсивным и навязчивым. В цен-тральной Атлантике нас уже начало пасти авианосное ударное соединение в составе авианосца «Мидуей» , фрегатов типа «Белкнап», сторожевых кораб-лей типа «Нокс» и транспорта снабжения типа «Сильвания».
Днем и ночью летала американская авиация и надо сказать делала она это блестяще, к сожалению это была пора, когда в соответствии с нашей военной доктриной, мы строили атомные ракетоносцы и считали, что авианосцы и вертолетоносцы это империалисти-ческая забава, таким образом, мы упустили много времени в развитии совре-менного Флота.
Летали эти ребята классно , в воздухе были «Фантомы»,»Скайхоки», «Виджеленты» и «Интрудеры». Изо-бражали выход в атаку, хотя это было явным нарушением международного морского права. Облетывали нас очень низко, почти ,что касаясь наших мачт. Мы уже в лицо знали пилотов, причем ничего звериного в этих лицах не бы-ло, наоборот улыбающиеся лица всем своим видом показывающие полное дружелюбие и желание поиграть. Никак это не сочеталось со звериным оска-лом капитализма, к которому нас постоянно приучали. А один из вертолетов, типа «Си-Кинг», вообще обнаглел, он завис над нашей вертолетной площад-кой и сбросил здоровый ящик с мороженым. Открыли ящик с величайшей предосторожностью, под надзором и при непосредственным в этом участии представителя компетентных органов, наличие которых, я имею в виду орга-нов, на боевой службе строго обязательно. Когда поняли, что это мороженое, был немедленно вызван доктор – Валера Широких.
Доктор съел порций шесть, ел медленно, со вкусом, мороженое было разное и очевидно вкусное, но доктор ел очень серьезно, будто бы выполнял особо важное задание и рисковал соб-ственной докторской жизнью, точно зная, что второго раза не будет. И ко-нечно, пока он уплетал разные мороженые, остальные расплавились, потому как жара и вместо того, чтобы доесть чуть подтаявшее мороженое., по указа-нию опера, эту вкусноту препроводили за борт со словами неискренними о том, что нас на это не купишь. Надо сказать, что за борт, мороженое полетело после внеочередной радиосвязи опера с Москвой . Не разрешили. А к докто-ру, на короткий период, офицеры некоторые, стали относиться хуже. Что по-делаешь, зависть
Так вот, еще в Североморске, перед выходом на боевую службу, предполагая такое к себе усиленное вни-мание ,мы договорились с подводниками той лодки, которая вместе с нами шла на Кубу о порядке звукоподводной связи(ЗПС)
ЗПС это такая же связь, но в водной среде, где скорость распространения электромагнитной энергии со-ставляет порядка 1500 метров в секунду, в зависимости от района плавания ,в отличии от скорости света, с которой распространяется электромагнитная энергия в воздухе. То есть со скоростью 300000000 метров в секунду. Эта раз-ница сред распространения и обуславливает кое, какую разницу в реализвции связи. В режиме ЗПС голоса звучат медленно и низко, как из преисподней, однако вполне понятно.
Чтобы сбить с толку хитрых американцев, которые предполагали, что с нами идет лодка и для того., чтобы выяснить, на сколько они осведомлены о нашей ЗПС, мы придумали неболь-шую хитрость, которая заключалась в следующем. Если команда на измене-ние курса и скорости давалась два раза подряд, то такую команду . исполнять не следовало.
И вот, проходя пролив Мона, имея атомную лодку у себя под килем, на глубине 50 метров, в окружении супостатов, я по указанию командира отряда кораблей Контр-адмирала Ку-делькина Ярослава Максимовича по ЗПС передал два раза приказание на лодку» Второй я нулевой твердый знак раздел десять твердо раздел четырна-дцать исполнить» это, с языка флотского на язык человеческий означало –Лечь на курс 10 градусов и дать ход 14 узлов- то есть развернуться и идти в противоположную сторону. Мы,в это время, шли курсом 190.
Лодка, приняв двойной сигнал, своего курса не изменила,..а минут через 5 – 7 американские корабли со-провождения легли на курс 10 ,а вертолеты по этому направлению стали бро-сать гидроакустические буи. Хитрость наша удалась.
Я знал,что принимал приказание посланное мною через ЗПС мой товарищ и однокашник Коля Казаков,с которым мы встретились, в первый же день пребывания на Кубе на военно – морской базе Сьен-Фуегос, где его лодка ошвартовалась вторым корпусом к нашему кораблю. Встреча проходила на борту моего корабля по всем законам флотского гостеприимства, в каюте работал кондиционер, а по сему шило тек-ло рекой , за бортом , на верхней палубе, было не меньше 35 градусов жары и когда, после очередной порции шила разбавленной газировкой, мы вышли на палубу с целью посмотреть мой корабль, Колю естественно развезло и при-шлось его тело погружать в чрево лодки. К сожалению, на Кубе я его больше не видел, его субмарина очень скоро ушла из Сьен-Фуегоса и направилась по своим делам в Мексиканский залив и моталась там по своим делам. А потом через Карибское и Саргассово моря в Атлантику и домой.
Во время пребывания на Кубе особенно, нас поразила работа регулировщиц движения. Эти дамы, в неда-леком прошлом, занимались самой древнейшей женской профессией, а сей-час, после революции, все публичные дома, а их на острове свободы было великое множество, были закрыты и запрещены.
А куда же деть громадную и очаровательную армию служительниц культа любви? Теплое море, шикарные песчаные пляжи, атмосфера повального веселья, сопровождавшегося песнями и зажигательными танцами, все это располагало к любви. Так вот, после по-беды революции, правительство Фиделя Кастро приняло решение, всех жриц любви направить на панель в прямом смысле этого слова – регулировать ав-томобильное движение.
И надо было видеть, как грациозно и красиво они справлялись с новой работой, а мы смотрели на них с открытыми ртами и вполне понятными чувствами молодых и здоровых сам-цов. Хотя и слегка отравленных нормами социалистической морали.
Так получилось, что в один из вечеров мы были приглашены на шоу, которые проходили в различных рес-торанах. Мне и еще двум офицерам достался ресторан «Тропикано». До ре-волюции, в течении многих лет, процветал знаменитейший на весь мир клуб «Тропикано». Членами этого клуба были миллионеры, владельцы фабрик, га-зет и пароходов, а также члены разных королевских фамилий, они платили огромные членские взносы, на которые была построена вся эта индустрия отдыха и развлечений. Клуб имел кроме ресторанов, гостиницы, ипподромы, свою авиацию. свой развлекательный флот и многое другое ,о чем можно только догадываться.
Четвертым в нашей компании был младший лейтенант кубинского ВМФ Рауль, несколько лет тому назад окончивший мое, родное Высшее - Военно-Морское Училище Радиоэлектро-ники имени Александра Степановича Попова, находился он в СССР три года из, которых, год учил язык и два года обучался специальности на уровне ко-мандира отделения, однако, через два года обучения, исправно получил ди-плом инженера и что самое главное – научился виртуозно материться, естест-венно, по русски.
Мы сидели вчетвером у края круглой сцены, поднятой на высоту около метра. Напитков было много, а вот с закуской совсем слабовато, пили ром, коньяк и еще что то, что ,как нам по-казалось и ввергло нас в состояние радушного веселья.
Рауль распоясался и матерился, так как в 19 веке матерились пьяные русские матросы в иностранных пор-товых кабаках, из рассказов Станюковича. Он,очевидно хотел показать нам, что русский он не забыл. Ему это удалось в полной мере
Вдруг круглая сцена стала медленно опускаться,и, мы оказались совсем рядом и на одном уровне с соли-стками варьете..Как только сцена опустилась, ко мне на колени сиганула со-листка в сказочном костюме, вернее там почти костюма не было, а все осталь-ное было. В одной руке она держала марокасину,а в другой микрофон и таким образом пела сидя на моих коленях. Не скажу,что мне было противно, скорее приятно. Помню фотовспышки, танцы с солистками, потом мы мирно удали-лись, к ждавшей нас машине и отправились на борт родного корабля
На утро следующего дня вышла центральная, самая главная ,партийная газета «Гранма» с моей пьяной и улыбающейся, бородатой физиономией в обнимку с певицей из «Тропикано», пресса свое дело сделала.
Перед обедом меня вызвали в каюту начальника политотдела, где так же находились командир отряда ко-раблей Контр-адмирал Куделькин., командир корабля, Саня Ваня и конечно же особист, на столе лежала «Гранма» с моей ошалелой физиономией в об-нимку с певичкой. –Что это- спросил начальник политотдела, - Экскурсия бы-ла в «Тропикано» - нерешительно доложил я . –Ну а почему Вы коммунист и советский моряк так себя вели? И почему она прыгнула именно к Вам?-. Я начал объяснять, что не виноват, она сама ко мне прыгнула, а я не хотел, но Куба дружественная нам страна и в целях недопущения международного скандала с колен певицу я не согнал, но мог и хотел согнать.
Вмешался Контр-адмирал Куделькин и объяснил очень стройно и логично- Ведь он с бородой был один в ресторане, а на Кубе бородачей – барбудос ,очень любят – Под железной ло-гикой Кудклькина начпо и особист не устояли и пообещав не допускать меня более на такие серьезные мероприятия. Кстати командир отряда кораблей, действительно разрешил мне ношение бороды, хотя командир был категори-чески против, ну не любил он бородатых и все.
А на завтра, еще одно испытание, причем посерьезней ресторана «Тропикано». Меня назначили старшим в автобусе, который шел на табачную фабрику Всего шло два автобуса, в одном ехали начальники и он был поменьше и с кондиционером, а в моем ехали мат-росы и мичманы всего человек 30. Так как мой автобус был больше, то все презенты, то есть бюст Ленина, макет корабля, какую – то картину и что - то еще по мелочи, погрузили в мой автобус. После краткого инструктажа, про-веденного особистом, который разъяснил, что ничего нельзя, даже того, что можно, так как обстановка в мире напряженная и вокруг сплошные происки ,мы погрузились в автобусы и поехали.
Но, как всегда все перепутали, вернее не предусмотрели, что в Гаване сотни табачных фабрик. Автобус с начальниками, но без подарков поехал на одну фабрику, а мой автобус совсем на другую. Это я понял, когда через полчаса езды, мы подъехали к фабрике.
В качестве переводчика опять был Рауль, у нас с ним сложились очень хорошие отношения. Встречали нас во дворе фабрики все ее руководство – директор усатый толстый и видимо добрый мужик, главный инженер с фигурой и лицом артиста Сергея Филип-пова и очаровательная секретарь комитета комсомола.
Матросам и мичманам моего автобуса, если по честному, технология производства сигар была глубоко безразлична, больше всего их интересовал ланч после митинга и экскурсии по фабрике. Так уж у них было принято, в конце обязательно угостить моряков. Вообщем обычай нормальный, как у нас. Ланч это выпивка, практически без ограничений, со слабенькой закуской.
На митинге, я выступил от имени всего Советского народа и лично от Леонида Ильича Брежнева и передал горячий привет и пожеланий успехов в строительстве социализма. Это был первый и последний раз в моей жизни, когда я выступал от такого имени и всерьез..Рауль перевел мою страстную речь и работники фабрики, сорванные на митинг с рабочих мест, долго аплодировали, особенно, когда я выгрузил, все до единого подарки. Нас тоже одарили, сигарами, рапанами,бусами и еще чем-то.
Ходили по фабрике не долго. По сути, там был один цех, где сидели и молодые и старые кубинцы, в ос-новном темнокожие, резали табачные листы, скручивали их, обрезали с двух сторон, одевали бумажные кольца и складывали в красивые коробки вот и вся технологическая цепочка. Ну, конечно же, предварительно листья сушили. Запах там был специфический, тяжелый.
Во время экскурсии, я выдавливал из себя вопросы о технике безопасности, защите материнства и о рабо-те профсоюзов. Делал вид, что меня это интересует больше всего в жизни, од-нако Рауль закончил мои вопросы, поблагодарил руководство и уверенно повел нас на ланч. Мои ребята с облегчением вздохнули..
Наконец ланч. Столы накрыты, я сижу между директором и комсомолкой. Пьем коньяк и ром. Матросики пьют ром фужерами, как бы кого нибудь не потерять. В конце ланча, черт меня дернул, я пригласил директора, вместе с семьей в гости на корабль, завтра в 15 часов. Еще раз расцеловался с директором, с большим удовольствием с комсомолкой и даже с Сергеем Филипповым – главным инженером расцело-вался. Целовались все. После обряда целования, забрав подарки, погрузились в автобус и отправились на корабль.
На корабле, я по полной программе получил от начальника политотдела, за все, за увезенные, специально, подарки, за нетрезвый вид правда не получил потому, как начпо имел такие же проблемы со здоровьем, он пожаловался даже, что из-за отсутствия подар-ков вынужден был отдать собственные часы в подарок. Решили ни в ресто-ран, ни на фабрики меня больше не посылать, от меня одни убытки.
Через два дня мы должны были уходить на совместное с кубинским Флотом учения в Мексиканский за-лив,,но это было через два дня.
На завтра . с утра поехали на Сафру – это рубка тростника китайскими мачете, тростник рубили на Кубе все уважаемые гости , даже члены политбюро, это у них традиция такая, только вспотели и опять ланч. К обеду отправились на корабль. Обед, каюта, только заснул во время «адмиральского часа», позвонил дежурный и доложил, что на причале стоит не менее 50 человек, мужчины и женщины с детьми, го-ворят, что в гости к барбудосу, то есть ко мне. Тут то я и вспомнил пригла-шение директора в гости с семьей.
Это у нас семья не большая, а директор фабрики пригласил, видимо всех, кого знал в Гаване. Бегом к ко-мандиру. Доложил. Леонид Сергеевич, надо отдать ему должное, дал добро на проведение экскурсии и ланч за счет собственных средств. Ну и назвал меня чудаком на букву «М».
Вызвал доверенного мичмана, дал ему команду развести шило , как положено. Под широту города Сева-стополя ,то есть градусов под40, накрыть стол в малой кают-компании ,в ка-честве закуски на стол поставить, выпекаемый у нас черный хлеб и нашу се-верную селедку.
После экскурсии по кораблю, которую провели наши обученные моряки, особенно ,следившие за те, чтобы никто не потерялся и не провалился я пригласил всех к столу на наш ланч в малую кают-компанию.
На столах стояли бутылки «Столичной» опечатанные белым сургучом и закуска. Этим сургучом мы опеча-тывали блоки специальной техники.
Свежий пахучий, черный хлеб., жирная селедка и «Столичная произвели должное впечатление, праздник удался, глава семьи плакал от счастья и нашего шила, особенно, когда полу-чил в подарок несколько буханок черного хлеба, которого они отродясь не ели.
А я получил выговор за самоуправство и еще за что-то, правда после успешного возвращения домой взы-скание сняли и даже наградили. Вот так.


Re: Виктор Семенович Шифрин
Jurij, 12:19 30.11.06

На столах стояли бутылки «Столичной» опечатанные белым сургучом и закуска. Этим сургучом мы опеча-тывали блоки специальной техники Все верно-"Столичная" тоже советское "спецоружие"!

Re: Виктор Семенович Шифрин
rfwj, 14:29 30.11.06

Кумжа

Кумжа,рыба семейства лососевых длина до 1метра, вес до 12 килограмм. Обитает в бассейнах Черного,Каспийского и Аральского морей. Имеет промышленное значение.
Так было написано в энциклопедии 1955 года издания

Прошли годы, Аральского моря не стало, а Кумжей назвали суперсекретный смотр достижений флотского кораблестроения, который проходил в 1969 году в поселке Гаджиево в том самом Гаджиево от причала которого ушел атомный подводный ракетный крейсер Курск в свой последний поход.
Возглавлял эти сборы сам Главнокомандующий ВМФ Адмирал Флота Советского Союза Сергей Георгиевич Горшков.
На эти важнейшие мероприятия были приглашены и присутствовали командующие Всеми Флотами страны, начальники Главных и центральных Управлений ВМФ, а также Начальники ведущих НИИ ВМФ и Минтстерства Обороны.
Такие важные мероприятия,в таком масштабе и в одном месте проводятся крайне редко,а уж коли то проводятся, то готовятся, так , чтобы показать все самое лучшее.
Наш, в ту пору, еще большой противолодочный корабль «Вице-адмирал Дрозд» названный в честь Валентина Петровича Дрозда,-бывшего начальника штаба БалтийскогоФлота трагически погибшего зимой 1943 года , его машина ,во время артобстрела провалилась в полынью ,при переезде из Кронштадта в Ленинград по замерзшему Финскому заливу. Наш Главком хорошо знал Валентина Петровича и приложил немало сил, чтобы наш новый корабль был назван в его честь.
Надо сказать, что в последствии, корабль наш из большого противолодочного перевели в разряд ракетных крейсеров. Мы все были очень довольны этим обстоятельством ,так как должностные оклады на крейсерах несколько выше, чем оклады на противолодочных кораблях.
Все корабли и лодки были заново окрашены, лодки в черный цвет, а надводные корабли в ,так называемый шаровый цвет. Вообще в природе не существует шарового цвета это флотский цвет, считается, что он похож на цвет морской волны. Оттенки шарового цвета бывают самые разные от светло-серых до темно-зеленоватых,это от того ,как командир и главный боцман ассоциируют в своих понятиях морскую волну.
Покрасить, такие большие корабли, одним цветом-великое искусство, которое не каждому главному боцману под силу, ведь не должно быть ни пятен ни разводьев,а учитывая сложнейшую корабельную архитектуру, эта задача не из легких. Разводится, как правило
такое количество краски, чтобы его хватило, с запасом на окраску всего корабля и повторить уже созданный колер практически невозможно.
Корабль ошвартован левым бортом, к одному из плавпричалов , он чист, красив и торжественен, как жених перед счастливым бракосочетанием. Маршруты осмотра подготовлены и проверены раз по10,доклады офицеров, ответственных за показ техники отработаны и проверены, ни каких лозунгов и наглядной агитации , политбойцы практически не мешают,.но конечно же наблюдают настороженно и фиксируют ,ну что поделаешь работа у них такая, ежели победа – их заслуга ежели неудача- они предупреждали.
Я, инженер радиотехнической службы, два года ,как окончивший Высшее Военно-Морское Училище Радиоэлектроники им.А.С.Попова , остался на данный момент за Начальника Радиотехнической службы по уважительной причине . .В моем заведовании была самая, на то время ,современная техника и опытные образцы техники еще не принятой на вооружение Флота. За дня два до осмотра ,не меньше 10 адмиралов и капитанов 1 ранга заслушивали мои доклады по интересующим их системам и устройствам, они прекрасно понимали , какие оргвыводы могут последовать, если мой доклад о фактическом состоянии дел разойдется с их информацией , которую они доносили Главкому, это будет означать последствия связанные с закрытием той или иной темы, а следовательно конец финансирования разработки или изготовления опытных образцов техники. Почти все Начальники институтов побывали на корабле до осмотра, хотя мой доклад почти не корректировался. Почти что все было по правде.
И вот, заветные ноги Главкома, показались на трапе тамбура ведущего на ГКП(Главный командный пункт) и в БИП(боевой информационный пост),я скомандовал, представился и шагнул в сторону, Главнокомандующего, чья-то умелая сила ,потащила его к приборам системы «Море»,которая еще не обрела своего хозяина ,то есть наши стратеги еще не решили в какую боевую часть ее отдать и вообще для чего эта бандура, занимающая столько места нужна. Я весь напружинился для доклада о этой загадочной системе, однако Главкома потянули влево и он облокотился на приборы системы ночного телевидения МТ-45-н «Кузнечик».
-А это что? Я доложил, он спросил. Ну и как? Я открыл рот ,чтобы доложить, что система ни хрена не видит ни днем, ни тем более ночью. В самое ухо мне уверенно загудело –наблюдает сторожевой корабль в безлунную ночь на дистанции 75 кабельтов - я повторил то ,что мне прогудели в ухо и тут же был оттеснен от тела Главкома маленьким, но плотным Вице-адмиралом, которого я отродясь не видел.
-Я, Вам докладывал товарищ Главнокомандующий, это опытный образец. Серийный будет еще надежней.
–Добро - сказал Главком и тут же его отвлекли. Я стоял как вкопанный потому, что ежели дневной «Кузнечик» действительно кое как работал, то ночной не работал никогда, то есть мне показывали ночью какие то пятна на экране и уверяли .что эти пятна и есть корабли, даже в тех случаях, когда и радиолокационного контакта не было. Я не подписал ни одного протокола испытаний. Честный я был офицер. ..А тут такое вранье. Сейчас прорвусь к Главкому и все скажу. Пусть знают.
Видимо, наблюдая за моим состоянием, Вице-адмирал, бубнивший мне на ухо про 75 кабельтовых, буквально загреб меня в сторону, зажал между планшетами и когда я по-честному рассказал, ему, как родному ,что ночной «Кузнечик» не видит вообще .он со мной согласился и сказал, что службу я начинаю хорошо, а «Кузнечик» будет видеть как филин, только вот поставят ему другой «видикон», который в стадии разработки и порядок. Видикон – это что-то вроде телевизионной трубки, только принцип действия другой- инфракрасный. Тем временем, Главком подошел к еще одной системе, я более ли менее толково объяснил и продемонстрировал ее в действии
–Хорошая у тебя подготовка старший лейтенант- сказал Главком
–Служу Советскому Союзу- заорал я -Ну-ну сказал Главком и пошел дальше на ГКП.
А я мокрый и красный от вранья и счастья переживал дальше. Кстати ,эта самая система ночного видения заработала более ли менее стабильно, лет через 10, а ведь могла и не заработать вовсе.
Вице-адмирал, фамилию ,которого я не запомнил ,долго жал мне руку и приглашал в свой институт, в Пушкино, под Ленинградом, для дальнейшего прохождения службы и для доработки этого самого «Кузнечика». Но мне все равно было стыдно, а в институт я не хотел, не наплавался еще.
Обед. Мы с Иваном Войтенко моим другом и соседом по каюте, ждем своей очереди так как кормят сначала гостей, больших начальников ,штаб, а потом уже нас, скромных героев этого дня.
Я рассказал Ване про беседу с Главкомом, закончившейся благодарностью.
-Есть повод- резюмировал Иван.
В переборке, слева от иллюминатора был вмонтирован сейф, его за литр шила сварили еще не заводе, закрывал его эстамп но ни я, ни Иван не могли вспомнить на какую тему был этот эстамп, подбором картин и прочих художественных ценностей занимались во время постройки корабля политбойцы ,а с них ,что возьмешь, художественный вкус в тех училищах где они обучались был видимо заменен на курс художественного свиста.
В сейф входила десятилитровая канистра. В канистре был не просто банальный спирт =ректификат, а наш с Ваней фирменный напиток-разведенное шило с растворимым кофе.
Кофе не жалели, наши молодые и здоровые организмы, могли его употреблять во внутрь в приличном количестве, а потом служить или спать спокойно и уверенно, В напиток мы еще добавляли ваниль, а по сему запах от нас был специфический и ни сколько не смущал ни начальников ни подчиненных. Налили по фужеру, у нас этого добра было достаточно , из всех ресторанов мы тащили меню и посуду всяческую в обязательном порядке. Стоим у иллюминатора ,пьем по тихонечку свой нектар, спешить не куда ,кстати самые предпочтительные места в каюте для питья это именно у иллюминатора и у умывальника правда у умывальника это, когда шило запиваешь.
А иллюминатор выходит на причал и сейчас отлив, стало быть, любой идущий по причалу находится вровень с нашими головами и фужерами.
Командир корабля, проводивший Главкома и его свиту, заглядывает в каюту с причала
-Это у Вас что? –Кофе товарищ командир- Дай попробовать, растворимый? –Растворимый- хором ответили мы Иваном. Налили третий фужер, подаем его командиру. Он нюхает, глаза лезут под козырек шикарной командирской фуражки и одним долгим глотком командир выпивает наш сюрприз.
-А что ,качественный кофе, по этому не наказываю- и пошел, как ни в чем не бывало, как всегда чуть раскачиваясь.
Кумжа окончена , мы получили высокий балл а «Кузнечик»? Ходили мы ночью без «Кузнечика» и ничего, тем более ,что через 10 лет его доработали







Re: Виктор Семенович Шифрин
rfwj, 14:34 30.11.06

Будучи старпомом на БДК дважды участвовал в "Кумже", встречал на борту офицеров,генералов и адмиралов Академии Генштаба, докладывал им по БДК с рисунками и схемами. Конечно ситуция была попроще, но воспоминания о мероприятии остались интересные... В подарок от старшего группы, генерала, получил книгу о чем то военном... с дарственной надписью...

Re: Виктор Семенович Шифрин
Jurij, 14:53 30.11.06

Не баловали Енералы моряков


Re: Виктор Семенович Шифрин
rfwj, 12:19 01.12.06

О докторах

Доктора на флоте были всегда. Поначалу это были корабельные лекари, отличаю-щиеся от остальной команды тем, что чаще мыли руки и имели отдаленное пред-ставление о строении человеческого организма, как правило, они обучались в ле-карских школах и лечили в основном по принципу - не навреди. Кстати это один из основных принципов медицины, в том числе и медицины современной. Много веков спустя корабельные лекари стали корабельными врачами. По своей профессио-нальной подготовке они ни в коем случае не уступают врачам сухопутным, скорее наоборот, так как лечат не на земной тверди, а в море, где, как правило, и посовето-ваться не с кем и условия для лечения не самые комфортные.
Моряки - люди, как правило, физически здоровые, но любой человек, попавший в море это потенциально больной человек, так как работа в море предполагает экс-тремальные нагрузки, неустойчивую работу вестибулярного аппарата о наличии, ко-торого люди на земле даже не предполагают, а также необходимость соблюдения специфических правил поведения, которые записаны в Корабельном Уставе.
Работа корабельного доктора это наиболее специфическое занятие, по сравнению с работой земных эскулапов. В Военно-Медицинской Академии давным-давно есть морской факультет, который, как правило, и заканчивают корабельные доктора.
Корабельные медики - наиболее смелые и самостоятельные люди. Редко в море они могут получить квалифицированную консультацию, разве, что по радио. Да и то, дающий консультацию профессор ни чем не рискует, а под рукой корабельного доктора – реальный больной, с реальной пупковой грыжей или геморроем
Хочется привести несколько примеров из жизни корабельных докторов, хотя я лично никакого отношения к медицине не имею.
Сижу у доктора Валеры Широких, моего друга и соседа по Североморской квартире. Сидим в медблоке. Обсуждаем очень важный вопрос - о проведении совместного досуга при очередном сходе на берег, кстати, скольким планам нашим не суждено было сбыться и виной всему – специфика службы, не располагающая к стабильно-сти и уверенности в завтрашнем дне.
Стук в дверь.- Разрешите, товарищ старший лейтенант.
- Заходи - сказал доктор. Втискивается в дверь медотсека здоровенный краснофло-тец, двухметрового роста, судя по боевому номеру на белоснежной робе – комен-дор, артиллерист значит, а туда малокровных не берут. Заходит как-то боком. - Что у тебя? Вопрошает док. Ноги - говорит комендор.
-Разувайся и сними штаны – приказывает доктор. Есть- говорит моряк.
Через минуту слышим необычный звук - цок, цок, цок. Это комендор заходит из при-хожей в кабинет доктора и цокает по кафельной плитке, покрывающей пол медотсе-ка. Цокает вросшими в огромные лапищи 47 ,не менее, размера ногтями. - Ты ногти когда-нибудь стриг?- Спросил изумленный доктор. – Нет-, сказал комендор, - У нас ,их не стригут, маманя парила травами и они сами лишние слезали.. –Ты по какому году служишь?- Спросил доктор.- По третьему, ходить больно уже - застенчиво ска-зал моряк. И столько тоски было в его честных и голубых глазах, что сразу перед глазами вставала его маманя , двухметрового роста в кокошнике на русой голове с громадной косой по пояс ,с охапкой спецтравы в тазике.
-Травы я такой не знаю, но полагаю, что и без травы и автогена обойдемся -заверил матросика доктор и действительно ,через час, комендор вышел из медотсека счаст-ливым и здоровым.
Ему же, Широких Валерию Николаевичу, начальнику медицинской службы большого противолодочного корабля «Вице-адмирал Дрозд» принадлежит авторство настойки «Ананасовка», приготовлял он ее очень просто – со зрелого ананаса срезалась верхняя часть, внутренность выскабливалась ложкой или ножиком и употреблялась во внутрь, с нашим удовольствием, образовавшаяся емкость заполнялась разведен-ным шилом ,сверху водружалась срезанная часть ананаса и емкость вместительно-стью грамм 750 устанавливается в холодильник. Все. В установленное распорядком время, настойка, строго по рецепту самого доктора, вводилась внутрь, избранных больных друзей доктора в количестве, необходимом для гарантированного выздо-ровления. Божественный аромат и целительные свойства автор гарантировал.
Но рассказ совсем о другом, хотя и касается заморских фруктов.
На второй день нашего пребывания на Кубе, в гавани г. Сьен-Фуегос, куда с дело-вым визитом наш корабль ,пришел вместе с атомной подводной лодкой, мы получи-ли в подарок от Главнокомандующего ВМФ Кубы, майора Альдо Санта Мария целых два здоровых грузовика с фруктами. Один грузовик, по всей вероятности, предна-значался лодке, но она стояла вторым корпусом у причала ,а мы естественно пер-вым корпусом, поэтому оба грузовика молниеносно были разгружены на нашей па-лубе, причем один из них был разворован и растащен по кораблю, по имеющимся в огромном количестве выгородкам,шхерам,боевым постам и кубрикам. Как выясни-лось, в последствии, экипажу лодки. тогда крупно повезло, но это было потом, а сей-час, после разгрузки, корабль затих – шло поедание этих заморских ворованных эк-зотических плодов.
Ели все. И авокадо и папайя и дыни и арбузы и манго и еще, какие то фрукты, на-звание которых, так и не узнали, а так же то, какую часть плода можно и нужно есть, а какую, есть, не рекомендуется. Ели все.
Желудки и пищеварительные тракты, подавляющего количества экипажа, были на-строены на клюкву, малину, яблоки, груши и может быть сливу и, конечно же, не вы-держали такую экзотическую атаку, а по сему результатом этого обжорства стала, буквально через час массовая диарея, то есть понос.
Это был ураганный понос, захлестнувший все гальюны и ватерклозеты советского корабля.
В пору было объявлять карантин, поднимать карантинный флаг и убегать, куда-нибудь на рейд, чтобы никто в мире не видел нашего засранства.
Однако, благодаря энергичным действиям нашего доктора, сложнейшая ситуация, грозящая предсказуемыми последствия, учитывая то, что температура наружного воздуха в тени не опускалась ниже 35 градусов, разрешилась благополучно.
Док выступил по трансляции, навел такой панический страх на наших моряков, что сотни засранцев побежали в санчасть за таблетками и раствором марганцовки по 2 литра на каждую задницу.
Всей имающейся на борту хлоркой был засыпан буквально весь корабль, вместо обеда и ужина давался только чай с сухарями, отменены всякие мероприятия, пре-дусматривающие развлечения . Корабль почти на два дня погрузился в сон. Беда, которая запросто могла окончиться массовыми отравлениями в иностранном порту за тысячи миль от Родины, была остановлена, через 2 дня все вошло в свою колею, но наши моряки больше фруктов вообще не ели. Опасались.
Поздней осенью, в конце ноября, когда Атлантика, кроме штормов и ветров, ни чем порадовать не может, крейсер «Мурманск» шел на ремонт в славный город русской морской славы Севастополь на судоремонтный завод имени Серго Орджоникидзе. Мы уже подходили к проливу Гибралтар, чтобы повернуть налево и скрыться от Ат-лантических штормов в Средиземном море, но получили внеочередное радио от оперативного дежурного Главного Штаба ВМФ, где сообщалось, что на атомной подводной лодке К-№ такой-то у мичмана кишечная или еще какая то непроходи-мость и по прогнозу начальника медслужбы атомохода, целого лейтенанта. меди-цинской службы, в этом году окончившего Военно-Медицинскую Академию, мичману ничего хорошего не светит.
Мы были ближе всего к лодке, дистанция между нами составляла какие-то 400 миль, поэтому Москва, приказала обоим кораблям идти навстречу друг другу, максимально возможным ходом, с учетом метеообстановки, в точку рандеву, для оказания меди-цинской помощи.
Медицинская служба крейсера, возглавляемая опытным доктором, капитаном мед-службы Виталием Сазоновым была укомплектована 4 врачами,3 фельдшерами и 5 медбратьями, хирургическим блоком, рентгеновской установкой и другим специаль-ным оборудованием, даже стоматологическим кабинетом , названный матросами зу-бодерней. Такой медицинский отряд мог оказать, практически любую медицинскую помощь мужскому экипажу крейсера в составе 1500 человек ,по штату военного вре-мени.
Расчетное время рандеву – через 20 часов. За это время было несколько сеансов связи между лодочным эскулапом и нашим доком, ясности не прибавилось, уверен-ность в необходимости оперативного вмешательства в потроха мичмана-подводника увеличивалась. Корабль готовился к операции. Именно корабль, а не только медики. Ведь необходимо выбрать наиболее спокойный курс корабля на время операции, механики проверяли свои устройства, которые обеспечили бы бес-перебойное обеспечением электроэнергией, холодом, при необходимости, теплом и водой, должна быть обеспечена безопасность плавания и надежная связь. И так все-гда, стреляют не артиллеристы, а корабль, ищет подводную лодку или обнаруживает воздушную цель, не Радиотехническая служба, а корабль, не механики развили мак-симально возможный ход, а корабль, надежную связь осуществляют не связисты, а корабль. Ведь корабль, это такой сложный и взаимосвязанный организм, который, не смотря на предусмотренные системы дублирования, может добиться максималь-ного успеха только во взаимодействии всех составных элементов этого организма, умной и грамотной воле командира.
И порой, даже уродливая, по своей сути, партийно-политическая работа иногда шла не во вред, а на пользу.
Точка рандеву. Лодка всплыла. Ветер свежий, даже более того, море не менее 4 баллов, все это не дало возможности ошвартовать лодку к нашему борту. Спустили баркас и только на четвертом подходе к лодке, тогда, когда баркас опустило ниже верхней палубы лодки, больного мичмана закинули на баркас. А ведь могли и про-мазать, где бы тогда был тот мичман?
Баркас подняли на борт, хотя это совсем было не просто, баркас крейсерский в тихую погоду берет на борт по 100 человек- посудина здоровая, а тут качка с вет-ром. Однако морская выучка сделала свое дело, говорю об этом с гордостью, так как считаю, что на крейсерах растили настоящих моряков.
Так вот больной на борту. Крейсер ложится на максимально спокойный курс. И через 30 минут все проясняется. Наш доктор, побеседовав с больным мичманом, выяс-нил, что 4 дня тому назад у мичмана был день рождения. На лодках существует та-кая традиция, связанная с празднованием этого торжества. Любому члену экипажа,- имениннику, лично командир лодки, после поздравления вручает специально для него испеченный торт и бутылку вина. Вино на лодках, в море дается ежедневно, как правило, это слабенькие виноградные вина. Мичман вино и шило, за свое здо-ровье выпил, закусил вместе с ближайшими товарищами именинным тортом и спе-циально припасенными из дома солеными грибами. .
Наш док, услышав эту историю, поставил мичману ведерную клизму, мичмана про-несло и все встало на свои места. Грибочки были не первой свежести.
Лодка пошла своим путем, мы своим. В Москву доложили, что мичман жив и здоров.
А мы потом считали, сколько же топлива сжег крейсер, чтобы сделать мичману клизму?
На этом же крейсере «Мурманск» в бытность Начальником медицинской службы лейтенанта Фиалковского, который заступил на эту должность во время ремонта в славном городе Севастополе, ничего особенного не случалось, за исключением то-го, что каждый месяц Фиалковского забирал военный патруль и препровождал на гарнизонную гауптвахту с одним и тем же диагнозом – пьянство и дебош . Но на са-мом деле, не был он пьяницей, просто не умел пить вообще, а уж дебоширом он не был тем более, просто его, как сына интеллигентных родителей все время после приема на грудь тянуло на разговоры, и не все могли его понять.
Утром, его с гауптвахты забирали и месяц он на берег вообще не сходил ,.до сле-дующей получки. Командир принял решение ,решение не совсем обычное, но тем не менее, как нам показалось мудрое. Он запретил ему сход на берег в одиночку и вдо-бавок Фиалковский должен был перед сходом на берег утверждать у старпома «План схода на берег лейтенанта Фиалковского». Результат тот же, но вдобавок по-литбоец, который сопровождал доктора на берегу, был забран патрулем и вместе с Фиалковским препровожден на гауптвахту. Причина та же – пьянство. Так продолжа-лось бы бесконечно, но помог случай и доктора, женили, но это другая история, сей-час хочется рассказать о том, как он, единственный из корабельных докторов ока-зал помощь даме, попавшей на борт крейсера по якорь цепи.
Севастополь, июль, вечер и жара. Корабль стоит на СБРе ( станция боевого размаг-ничивания) напротив Артиллерийской бухты, в самом центре города. После ремонта, все корабли, для уменьшения собственного магнитного поля становятся на 2 суток над специальными обмотками, находящимися на дне бухты, по этим обмоткам, по определенной программе, пропускают электрический ток. Через двое суток, враже-ские магнитные мины не должны реагировать на ослабленное магнитное поле наше-го корабля.
После проведения вечерней поверки сижу в своей каюте, сняв брюки и рубашку, ил-люминатор и дверь каюты открыты, что создает небольшой сквозняк и позволяет, более ли менее спокойно дышать в раскаленном от жары корабле.
Слышу крик старпома – Семеныч! Зайди.- Напяливаю штаны и иду к старпому, благо он живет рядом, через каюту. Старпом- Валентин Кузьмич Чиров, добрейшей души человек не смотря на , несколько зверский вид, сидит в таком же, как и я виде, спа-саясь от жары и допрашивает стоящего в каюте командира вахтенного поста на баке Старшину 2 статьи, узбека по национальности. – Семеныч!- Переведи, что он лопо-чет, ничего не понимаю, какая-то баба проникла на борт. Мрак.-
Старпом – бывший командир бпк »Нахимов», снятый с должности за побег с кораб-ля в Средиземном море двух отличников и активных комсомольцев. Сегодняшняя ситуация чем-то напоминала ему ту беду, которая стряслась с ним не так давно. Вы-ясняю у узбека, что на баке, у незакрытой крышки левого клюза сидит голая жен-щина. – Доктора на бак - заорал старпом.
Втроем идем на бак, там действительно прислонившись к левому шпилю, сидит то-щая девица, в чем мать родила. – Доктор, доложите обстановку - сказал Кузьмич. Док склонился над телом и не своим голосом произнес - Женщина-. – Сам вижу, за-бирайте тело в санчасть и попробуйте отогреть, вон как оно дрожит, да накинь свер-ху что нибудь, прикрой срам молодой , а я доложу оперативному -. Доктор понес де-вицу, с большим удовольствием, в свои владения, старпом доложил в штаб и через некоторое время с помощью Фиалковского и чекистов картина происшедшего стала ясна.
Мадам вместе с кавалером каталась на шлюпке , и одновременно грузили свои ор-ганизмы алкоголем. Дальше, как принято , у мужика проснулось желание, которое он захотел удовлетворить ,тут же, однако не возобладал, девица сиганула в воду и по-гребла не к берегу, стесняясь своей наготы, а на огни нашего корабля. Дальше все просто, забралась по якорь цепи на борт , крышка клюза была открыта и вот она на палубе легендарного крейсера»Мурманск»,где и была обнаружена узбеком - коман-диром вахтенного поста на баке.
А Фиалковский до утра согревал , как мог, водоплавающую девицу. От нее, замеча-ний по действиям доктора не поступало. Стало быть, с задачей он справился ус-пешно. Утром, опера из особого отдела штаба Флота, прибыли на корабль и девицу увезли с собой, для выяснения подробностей этого чрезвычайного происшествия.
И еще один рассказ о том, к чему может привести дурость высоких началь-ников на Флоте.
Самое страшное явление на Флоте, совсем даже не матрос с кистью, а инициатив-ный дурак. Этот вид дураков может, порой принести не просто неприятность, а непо-правимые беды.
По аналогии с передачей топлива в море, на ходу, медицинские начальники приду-мали передачу на ходу условно раненых с одного корабля на другой. Если необхо-димость передачи топлива на ходу очевидна, то передача раненых и больных на ходу с борта на борт вызывает серьезные сомнения в своей целесообразности во-обще, как в мирное время, так и при фактическом ведении боевых действий. Но ре-шение принято. Методика передачи условно раненых на ходу, с борта одного ко-рабля на другой , написана и утверждена в Управлении боевой подготовки Флота. Стало быть, надо передавать. Мероприятие это очень сложное, необходимо иметь равные курсы и скорости, желательно хорошую погоду и ежели , при передаче топ-лива несоблюдение любого из этих условий ,чревато тем, что может порваться топ-ливный шланг и топливо с удовольствием и большим давлением пойдет за борт и выльется не менее тонны, пока систему не выключат, то здесь цена ошибки или на-личие плохих погодных условий, несовместима с целью учений.
В соответствии с методикой придумали тележку, на которой условно раненый дол-жен был ехать с борта на борт. На подготовительных учениях успешно переправля-ли манекены и бревна привязывали их намертво к тележке и переправляли.
Однако все подготовительные учения заканчиваются зачетными учениями и хотя это не было предусмотрено для, приближения к правде жизни решили на зачетных учениях переправить живого советского матроса. И вот, два эскадренных минонос-ца идут одной скоростью и одним курсом, дистанция между ними порядка 80 – 100 метров, ближе нельзя, ветер довольно свежий, море тоже не спокойное, однако во-преки инструкциям , которые не разрешали выполнение таких действий при такой погоде, под давлением крупных медицинских начальников, решили зачетное уче-ние, по фактической передаче ,условно раненого, проводить.
Матросика, одетого в шинель и спасательный жилет привязали к тележке и начали переправлять с борта на борт. По закону подлости, который на Флоте является од-ним из основных законов, в результате резкого порыва ветра, дистанция между ко-раблями увеличилась, канатная дорога лопнула и тележка вместе, с ни в чем не по-винным матросом, ухнули на дно морское. Поиск матроса ,к сожалению, был безус-пешным.
В штаб Флота ушла телеграмма следующего содержания « При проведении зачетно-го учения по передаче условно раненного с борта эм»Бывалый» на борт эм «Спо-койный» матрос такой-то утонул фактически»
Оперативный дежурный Флота долго молчал , а это означало, что доклад по цепочке был доложен Командующему Флотом. После второго доклада, обоим кораблям скомандовали немедленно возвращаться в базу. Какие уж тут могут быть разговоры, все ясно.


Re: Виктор Семенович Шифрин
Jurij, 14:37 01.12.06

http://www.aif.ru/online/health/640/02_01 а такие сейчас ,доктора...

Re: Виктор Семенович Шифрин
rfwj, 01:56 02.12.06

Так что не хрен в этих больницах делать.... (

Re: Виктор Семенович Шифрин
rfwj, 01:57 02.12.06

Политбойцы

Эти ребята сопровождали меня всю мою тридцатилетнюю службу на Военно-Морском Флоте. Первое мое знакомство с ними состоялось на мандатной комиссии, после успешно сданных вступительных экзаменов в Высшее Военно Морское училище радиоэлектроники им .А.С.Попова. В те времена было всего два факультета, радиотехнический и связной, я по-чему-то написал заявление на связной, почему не знаю, многие хотели быть связистами, про-сто не понимая, что такое радиотехническая специальность. Когда меня вызвали на комис-сию, то на вопрос, а почему я хочу именно на связной факультет, я сказал, что мечтал быть связистом, присутствующий на комиссии начальник политотдела спросил меня –« А если Партия прикажет Вам идти на Радиотехнический факультет? Как вы поступите?», я сказал, что воля партии для меня священна. В результате я оказался на радиотехническом, о чем до сих пор не жалею. То есть первый приказ от Партии я получил в 17 лет, еще не одев военной формы. Впоследствии, я как военный человек получал огромное количество приказов и ре-комендаций, некоторые приказы были толковые, некоторые вызванные сложившимися об-стоятельствами, некоторые были откровенно дурными, причем именно они окрашивались политическим цветом и уже ни на приказания смахивали, а на заклинания. Ведь даже в пес-нях, ставших партийными гимнами пелось «Смело мы в бой пойдем в борьбе за это…»,а за что за это никто не объяснил.
По разному складывалась моя служба ,но в самом главном, грех жаловаться, потому что почти все Командиры, под началом которых я служил были люди толковыми и порядочными
А вот с политбойцами мне не везло на протяжении всех 30 лет службы. Ну не любили они меня, все время, ожидали с моей стороны какого то подвоха или не дай бог мыслей, которые я невзначай высказывал, а они порой шли вразрез с линией. Видимо не очень я был дально-видным человеком и порой говорил то, что думал.
Так, например, проводя политические занятия с матросами, в конце 60 годов я привел при-мер из рассказа А.Солженицина «Один день Ивана Денисовича», где сравнил нерадивого и ленивого матроса с героем рассказа где он оказался в лагерях за свою лень, погода была пло-хая и ему лень было доложить куда следует о высказывании другого персонажа рассказа, ко-торый вслух сказал, что Сталина засрали, он имел в виду портрет вождя висевшего в сель-ской чайной. После обеда, во время «адмиральского часа», считавшегося на кораблях време-нем священным, я был вызван в каюту зам командира по политической части, где в присут-ствии местного опера был обвинен в том, что сравнил советского матроса с зеком.Я начал объяснять, что рассказ Солженицина прочел в легальной книжке, вышедшей большим тира-жом и не имел в виду чего – то такого, что могло оскорбить советского матроса к которому я отношусь с глубокой симпатией, о чем свидетельствует рост отличников боевой и политиче-ской подготовки в моем подразделении. Какое там, на всех партийных собраниях, в течении года, говорилось о моей политической ошибке, которая могла привести меня и мое подраз-деление к катастрофе, во всей моей деятельности, как офицера-воспитателя. Я каялся, прав-да не очень правдоподобно, чем вызывал еще большее политбойцовское негодование и по-дозрения в неискренности покаяния.
Ужасными были парт собрания, если они проводились без командирского внимания и были посвящены одной и той же теме, из года в год мусолившейся «Возрастающая роль КПСС в укреплении Вооруженных сил». Гриша Зубенко- старший штурман крейсера, каждое собра-ние проводил с большой пользой для себя, во время собраний он считал сколько и на что он потратит деньги, которые сможет быть выиграет в лотерею и в начале собрания он задавался разными суммами выигрыша, так что порой в конце собрания он даже во всю сумму не ук-ладывался, а ведь он, как штурман, человек очень точный, и цены на все приобретения знал до копеечки, вообщем оставалось только выиграть.
Отчетно-выборное собрание проводившееся в водах Средиземного моря, где мы выполня-ли роль корабля непосредственного слежения не предвещало ничего плохого, авианосец Ин-депенденс, к которому лагом подошел танкер «Сильвания» заправлялся на ходу. Заправка планировалась на часа три-четыре и мы были уверены, что собранию не помешает, я перед уходом на собрание передал обстановку Мише Храпутскому, который уже пятый год с пере-рывами служил в должности инженера РТС и все должен был понимать с полуслова. На эк-ране радиолокатора бала жирная отметка от двух целей сблизившихся вплотную, необходи-мо было, как только цель начнет раздваиваться обратить внимание вахтенного офицера и сигнальщиков, чтобы по ошибке не ухватится за танкер вместо авианосца, за которым мы и следили. Собрание шло полным ходом, докладчик, коммунист Скворцов Евгений Александ-рович в своем выступлении заклеймил, кого надо и погладил того, кого считал нужным по-гладить, шли прения и через часок собрание должно было закончится. По трансляции про-звучало «Командир корабля приглашается на ходовой мостик», это означало, что старпом Валентин Кузьмич Чиров, бывший Командир «Нахимова» заступил на командирскую вахту
И с приближением темноты и что-то не ясно. Я сказал Грише Зубенко, человеку с двадцати-летним партийным стажем –«Гриша, сейчас и нас потянут», не успел промолвить, как услы-шал по трансляции до боли знакомый голос Командира с железом в голосе
«НачальникуРТС и штурману наверх», мы с Гришей выскочили и полетели на мостик. На мостике картина кисти неизвестного художника под названием «Приехали», Командир сидя в здоровенном кресле, в котором он провел времени не меньше чем в домашней постели, стучал кулаком по бронированному стеклу мостика и вопрошал -«Где Индепенденс, проспа-ли все», сейчас точно не помню, возможно в тексте обращения к нам были и другие слова, каким-то образом связанные с нашими родителями, но было не до того. Я скатился с мостика в БИП(Боевой информационный пост),а Гриша в штурманскую рубку, наши с ним обраще-ния к подчиненным и беспартийным было пересказом только что услышанного от коман-дира только более глубоким и коротким. Я изучив обстановку на радиолокаторе и планшете посчитал, что авианосец на Севере и пошел докладывать свои соображения Командиру, штурман не согласовав свои предложения со мной, предположил, что Индепенденс на Юге.
Командир очень коротко охарактеризовал нашу с Гришей сущность и дал команду «Право на борт». Всю ночь мы мотались по Средиземному морю в поисках «своего» авианосца и только под утро наткнулись на него почти случайно, правда случайностей в море не бывает.
Аналогичным образом в ноябре 1978 году во время проведения отчетно-выборного пар-тийного собрания на ТАКР»Киев»-первом советском авианосце, в большой кают-компании были собраны все коммунисты корабля, а также командир бригады Скворцов Евгений Алек-сандрович и командир эскадры Зуб Виталий Иванович. На мостике стоял и правил вахту беспартийный лейтенант Иванов, оперативный дежурный находился на одном из кораблей эскадры ошвартованном к плавпричалу. К сожалению и это собрание закончилось весьма плачевно, ну если Политбойцы не понимают, что всех ответственных людей нельзя собирать в одном месте, то флотоводцы наши могли сообразить, да на барометр поглядеть.
В результате резкого порыва ветра, авианосец начал дрейфовать в сторону причала бухты Окольная где находятся минно-торпедные склады, ввести двигатели авианосца не успели, авианосец навалился на причал, сделал пробоину выше ватер линии длиной метров 15 и бы-ло бы еще хуже если бы основной удар авианосца пришелся бы на причал, но на наше сча-стье основную нагрузку на себя принял находящийся у причала морской буксир, выступив-ший в роли кранца между причалом и авианосцем. Потом было долгое разбирательство, но оно так почти ничем не закончилось, а виной всему были руководящие и направляющие всех и всюду Политбойцы, никогда ни за что не отвечающие. Ведь даже в Уставе написано, что командир взвода отвечает за вверенный ему взвод, роту, батальон и так далее по всем пока-зателям от здоровья до боевой подготовки, а про замполитов в Уставе прописано, что они организовывают партийно-политическую работу и все. Ни за что они в жизни не отвечали и ответственности избегали, как только могли.
А были и курьезы, как сейчас помню седоватого красавца мужика, командира 3 дивизиона артиллерийской боевой части, гитарист, добрейшей души человек, капитан 3 ранга Майбо-рода Валентин Константинович, заступил Валентин дежурить по крейсеру, а молодые офи-церы возьми да пригласи к столу ветерана корабля, который по возрасту им в отцы годился. Валентин конечно принял, но не рассчитал своих возможностей, в результате был зафикси-рован Командиром крейсера утром и с позором снят с дежурства. Я в то время был членом парткома, а сам секретарь был в отпуске, так что реагировать пришлось мне. Командир, ко-торый сам был членом парткома ,предложил собрать партком и врубить Майбороде во весь рост по жвако галс аж строгий выговор с занесением в учетную карточку, я засомневался, жалко мужика, но Командир был непоколебим и жаждал крови. Я довел мнение Командира до членов партбюро и вот заседание, Валентин сидит, еле дышит, выступающие большевики клеймят позором сам факт пьянства, подрыв боевой готовности, пример подчиненным и так далее, Командир требует строгача с занесением, а с химиком мы договорились, он тоже клеймил Валентина позором, но предложил выговор без занесения, в конце заседания я предложил выступить герою дня. Майборода, конечно выглядел не лучшим образом, но ска-зал «Товарищи коммунисты, я вообще могу не пить, но не могу пить мало» и сел. Командир снял свое предложение и Валя получил по заслугам, то есть выгворешник и без занесения.
И еще один пример взаимодействия с политбойцами, основанный на личном опыте.
В конце 1995 года, перед новогодними праздниками. я пригласил своих родителей приехать из Ленинграда ко мне в Североморск, в гости, хотел вместе с ними встретить Новый1996 год
29 декабря я их встретил в Мурманске и отвез домой в свои однокомнатные хоромы, где жил вместе с женой и дочкой. Все было прекрасно и встреча и новогодние хлопоты, как у всех нормальных людей. 30 декабря я прибыл на корабль, на службу и выяснил, что с подошед-шего к борту водолея, мои матросики набрали водки и привели себя в состояние жуткого веселья, которое было зафиксировано дежурной службой и доложено главному политбойцу, в прошлом неудачливому механику, ставшему на политическую стезю. Само по себе ,это со-бытие вполне рядовое и никакой политической окраски в этом не было. Удивило другое, . Эта радость от раскрытия чуть ли не заговора с целью срыва Новогодних праздников. Ра-дость выражал лично замполит по фамилии Игнатьев вместе со своими подчиненными по-литбойцами в количестве аж 11 офицеров-политработников. 30 и 31 декабря я был на кораб-ле и встречал Новый год вместе с любимым личным составом. Днем 1 января я отбыл на бе-рег, а на следующий день отправил родителей домой, в Ленинград. 3 января партком объя-вил мне строгий выговор с занесением в учетную карточку, то есть еще чуть чуть и меня следовало вышибать из партии и ни о каком переводе на вышестоящую должность, к кото-рой я готовился и речи быть не могло. А вот 7 января в газете «Красная звезда» на первой странице была опубликована моя фотография и заметка обо мне, как об одном из лучших офицеров ВМФ по итогам предыдущего года. С этой газетой я и пошел на парткомиссию, где столь жестокое наказание было отменено и заменено на замечание, которое вообще ни-куда не записывается и существенной роли при решении кадровых вопросов не играет. И тут я понял, насколько болен мой любимый Флот, кто, в сущности им командует и насколько похожи эти Политбойцы на заград отряды НКВД. Кругом сплошная липа , имитация бурной деятельности, партию представляли люди ничего общего с Флотом не имеющие, которые в кубрики к матросам зайти боялись, талдычили прописные истины о возрастающей роли КПСС и дышащие откровенной завистью к способным и трудолюбивым офицерам ,их за-служенный рост по службе приводил политбойцов в бешенство. Скольким из них они слома-ли судьбы, имея незаслуженное право оценки их работы, работы связанной с морем, людьми, техникой и риском для жизни.
Я уже давно ушел с Флота, но как патриот Флота очень не хотел, чтобы Политбойцы возро-дились


Re: Виктор Семенович Шифрин
rfwj, 02:10 02.12.06

Дааа... очень точно все подмечено...согласен по всем пунктам... хотя надо отдать должное были среди них и порядочные ребята... но немного... по пальцам пересчитать... Витя Кириченко - ты один из них! :p

Re: Виктор Семенович Шифрин
Jurij, 20:59 03.12.06

[b]. Майборода, конечно выглядел не лучшим образом, но ска-зал «Товарищи коммунисты, я вообще могу не пить, но не могу ПИТЬ МАЛО» и сел.[/b]-просто, коротко и по-мужски объяснил.

Re: Виктор Семенович Шифрин
rfwj, 10:22 04.12.06

Кстати в дополнение к рассказу о том, как потеряли моряка при переправке больного... вспомнил... в бытность службы в 37 ДиМДС, старпомом БДК-32, наши бэдэкашки вышли в морЯ на учения по постановке мин, для этого в танковом трюме есть специальные рельсы... так вот при проведении учений на одном из соседних БДК, при сбросе одной из мин, петля троса, которым мина крепится к тележке оказалась на палубе, морячок попал в нее ногой, петля захлестнула ногу и мина вместе с металлической тележкой и морячком ушла под воду... так и не спасли... такие вот дела.

Re: Виктор Семенович Шифрин
combatGK, 02:07 05.12.06

Не нужно так грустно, уважаемый rfwi. Это было на БДК-45, моряк к счастью остался жив. Его нога попала в петлю от буя Ряднова, оказавшись в воде (невыдержал страховочный конец) петля на ноге ослабла и освободила ногу. Таким образом всё закончилось хлодной ванной для матроса и нервным стрессом для комбрига.
С уважением combatGK/

Re: Виктор Семенович Шифрин
rfwj, 12:47 06.12.06

Володя, приветствую, спасибо за поправку, очень даже радует, что на этот раз я ошибся... И что это ты меня так официально... Уважаемый rfwj... издеваешься...

Re: Виктор Семенович Шифрин
rfwj, 12:49 06.12.06

СВАДЬБА

Пять веков назад он назывался Двинском, потому, что стоял на Северной Двине, в 30е годы прошлого столетия его назвали Молотовском, а в конце 50х годов, после развенчания культа и последующей борьбы с антипартийной группой, его ,наконец переименовали в Северодвинск. Полагаю, что следующее переименование не планируется.
В далеком прошлом, там жили поморы – исконно русские племена, промышлявшие рыбой и зверем разным. Народ физически и нравственно здоровый, все поголовно белокурые - русые, встречались, конечно, и рыжие, но редко, а вот темных – брюнетов и вовсе не было.
Татаро-монгольские полчища до этих земель не дошли, себя они назвали архангелогородцами, нраву были кроткого, силищи неимоверной, работали много и добросовестно, привычки такой не было плохо работать, не принято это было в этих краях. Дома строили крепкие и просторные, леса не жалели, его и до сих пор в округе достаточно. На праздники пили медовуху крепчайшую и дрались отчаянно, но не по злобе,а так, забавы ради, силищу богатырскую хотелось показать. Дрались по честному, лежачего не били и стоячего до смерти не заколачивали. После драки, стенка на стенку все вместе пили брагу и закусывали, чем бог послал, а бог посылал и мясо и рыбу красную и грибы всяческие и пироги, а запивали брусничкой пареной, после, которой процесс отрезвления шел исключительно эффективно и мозги вставали на свое место, ежели они вообще были. С тех краев и моряки – поморы пошли и кораблестроители добрые.
В мои времена, да и сейчас есть Беломорская Военно-Морская база, где базируются не большие военные корабли, отвечающие за охрану побережья Белого моря , острова, на которых располагаются специальная техника, естественно с людьми, которые героически, каждый год уходят в зиму, которая в этих местах длится три четверти года. В горле Белого моря, протяженностью до 80км, как, правило проводятся самые различные стрельбы, уж очень удобно и супостат не видит. Горло Белого моря начинается с гавани Северодвинска и упирается прямо в Белое море и почти никогда не замерзает.
Мы, то есть ракетный крейсер «Вице-адмирал Дрозд»,который в прошлой жизни был большим противолодочным кораблем и получил гордое название крейсер, в соответствии с изменившейся военной доктрины. Эта новая доктрина делала главный упор на ракетные корабли и ракетные атомные подводные лодки, прибыли в Северодвинск из столицы Северного Флота Североморск.
Целью нашего перехода, был совместный и одновременный с атомной ракетной лодкой пуск ракет, причем лодка осуществляла пуск из под воды.
Задача сложная, на нашем Военно-Морском Флоте, такие пуски не производились, а потому стрельбы были не просто опытные, а опытовые, в чем смысл этих различий – высший политик нашего ракетного ведомства и до сознания обыкновенных старших лейтенантов был не доступен.
Надо сказать, что каждый из наших офицеров чувствовал себя причастным к открытию еще одной славной страницы истории ВМФ и этим гордился. Мы были одним экипажем, любили свой корабль и Флот, гордились тем, что служим ,на таком современном и красивом корабле не имея мохнатой лапы и чьего-то покровительства. Сейчас это кажется, по сегодняшним меркам, высокопарными словами, а тогда это само собой разумелось. Мы даже шило пили – За победу. Честное слово.
На эту опытовую стрельбу, к нам командировали большое количество гражданских специалистов – головастиков. Почему головастиков? Да потому, что в ту пору самыми главными и престижными были военные НИИ, дураков там почти не держали, массового отъезда специалистов, даже не планировалось , умных и талантливых ребят замечали, давали им ход, даже порой не взирая на пятый пункт в паспорте. Это потом мы узнали, что подобного рода специалисты, там у них, несоизмеримо выше оценивались. А тогда головастики отмечались премиями, научными степенями, бесплатным жильем, различными пайками и талонами, которые были неотъемлемой частью нашей политической системы.
Каждый из головастиков отвечал за систему полностью или за ее часть. Как правило часть системы он либо придумал сам, либо переработал ворованную идею у нашего вероятного противника, а потом довел до ума в различных стадиях , на бумаге в виде функциональной схемы, доведя принципиальную схему до натурных испытаний, переведя все это в железо и приноровив к конкретному проекту корабля, согласовав все принципиальные вопросы со смежникам и сдав на всех видах испытаний военной приемке.
А в те времена военная приемка это , в основном, была крепость, которая не только соединяла производство с Флотом, но и неукоснительно стояла на стороне флотских интересов и не всегда была удобна директорам предприятий, хотя дети военпредов ходили в заводской детский сад, а женам, как правило, представляли работу на этом же предприятии.
Я уже говорил, что офицеры нашего корабля были в основном одногодки, разве, что Заместитель командира по политчасти Саня Ваня ( Александр Иванович) был уже за пределами 40 лет военную службу начинал во время войны в загрядотряде войск НКВД, потом ускоренные курсы младших политруков, потом еще какие-то курсы политбойцов и вот вершина политической карьеры – зам командира корабля, причем новейшего корабля, по политической части. Постольку поскольку систематическим образованием Саня Ваня обременен не был ,то решал он любые вопросы с помощью инструмента, не требующего никакого образования, инструмент назывался классовым чутьем. Слава богу, что на последней стадии своей службы, окружали его люди толковые, и как правило образованные, а по сему не давали ему высовываться и к оценкам его, особенно не прислушивались. Человек он был не злобный, пьющий, охоч до женщин, на халяву, а по сему в основном безвредный, хотя, к чести его будет сказано, изо всех сил старался не мешать, хотя иногда не получалось.
Одной из форм марксистко-ленинского обучения флотских корабельных офицеров были семинарские занятия в группе замполита. Проходили занятия по понедельникам до обеда, в Большой Кают-компании. Офицеры рассаживались за столами, вплывал Замполит, и покатилось на три часа. Тема занятий и у матросов ,и у старшин ,и у офицеров была одна и та же
«возрастающая роль КПСС в укреплении боеготовности Вооруженных сил СССР». Саня Ваня обычно начинал свое выступление так: -Я может быть и не Ленин, но Вы товарищи офицеры запомните, а лучше запишите-, вот такой скромности был наш замполит. Больше о нем и сказать было нечего, слава богу в душу не лез и гадостей не делал. И на том ему громадное спасибо. К сожалению и я и многие мои друзья, доподлинно знали и на своей шкуре почувствовали, как могут отравить жизнь ,эти друзья.
Еще до Сани-Вани, в период строительства корабля, был другой замполит, и не из загрядотряда вылезший , а после Военно-Политической Академии, которую он успешно закончил.
Так вот он учинил политический смотр кают офицеров и мичманов корабля. Меня, по какой-то причине, во время этого смотра не было на корабле, а жили мы вместе с Ваней Войтенко, в одной каюте, а постольку-поскольку, я был на один год старше по выпуску, то жил на нижней койке, а Ваня на верхней, как молодой . В каюте был небольшой диван дерматиновый, рабочий стол, два кресла, сейф, умывальник, телефон , вешалка, стенные шкафы и пожалуй все, обстановка скромная, никаких излишеств, однако все, чтобы с комфортом жить и плавать по много месяцев, никуда не заходя. За месяц до этого смотра в каждую каюту повесили по члену Политбюро или по Секретарю ЦК КПСС .Мне почему-то достался, Мжаванадзе со звездой героя и насупленными бровями. Я не против Мжаванадзе может быть он и не плохой человек, но я его даже не знаю, не долго думая, я вытащил Секретаря ЦК и на его место в рамочку вставил своего сына, которому, как раз исполнилось два годика. А у Вани было хобби такое, он холостяк естественно и когда возвращался, под утро, с различных совещаний, где бы они не проходили, всегда с собой приносил либо ложку, либо вилку, либо фужер, либо меню.
Все это было его коллекцией, при чем постоянно пополняемой, со временем он заразил меня своим собирательством и у на собралась приличная коллекция на эту мировую тему. Порой в море мы доставляли себе удовольствие тем, что заказывали друг другу те или иные яства. Так вот меня на корабле не было, а Иван только, что сменился с вахты и имел вполне законное право отдыхать лежа, однако каюту изнутри не закрыл, это считалось дурным тоном, закрывать каюту, когда ты сам в ней находишься ,да еще на законных основаниях.
Неожиданно в каюту ввалилось целое стадо политбойцов, оказывается, наш Зам пригласил к нам на борт всю шайку политработников из бригады. В пересказе Ивана проверка проходила примерно так: -А где- висит член или секретарь? Как не висит? А где соцобязательства?
А кто старший по каюте? А где бирка?А- это- что?- обнаружились меню, А это что?- обнаружились ложки , вилки, рюмки и фужеры. Ваня человек простой и спокойный, но за себя постоять сумел, с ревом он слетел с койки и выгнал всех бойцов самого главного, по тем временам, фронта с криком –Спать мешаете, достали уже-
Конечно же, срыв смотра кают изгнание политбойцов из нашей каюты, не обошлось бесследно ,но на мое счастье со мной разбиралась не только партия, но и командир, на парткоме командир после энергичного доклада Зама спросил- Вот у всех члены политбюро и секретари висят, а почему у тебя нет? Я ответил –Товарищ Командир, каюта это мой дом, против Шеварнадзе ничего не имею, но я с ним даже не знаком, он мне никто, даже не родственник, зачем он мне дома? –Резонно – ответил Командир. Но ведь это Секретарь ЦК КПСС - возопил Замполит. Командир сказал задумчиво – Четыре раза в день в Кают-компанию ходим иногда чаще, а в тамбуре висит здоровенный стенд с членами Политбюро и Секретарями ЦК, забыл, как выглядит, сходи, посмотри. А меню , не сдавался Замполит, -Некоторые собирают марки , спичечные коробки и так далее, а я меню, меня разная кухня интересует, это мое хобби. Есть приказ, что иметь хобби нельзя? Нет такого приказа- Отбивался я. Отстали.
Так вот о Северодвинске. Гавань, завод- «Звезда», громадный судостроительный, где делают самые большие и современные атомные подводные ракетоносцы. Судоремонтный завод «Звездочка», военное конструкторское бюро, школы, магазины, два кинотеатра и рестораны, это во первых ДИТР -( Дом инженерно-технического работника), это кафе, но с водкой,»Северное Сияние» и самый знаменитый «У Эйдельмана». Первые два заведения вполне штатные и законные, а вот «У Эйдельмана» - это славная история Двинска. Еще в 30е годы, в обыкновенную столовую назначили заведующим, человека по фамилии Эйдельман, который отсидел в лагерях по знаменитой 58 статье, но обвинение , видимо было настолько слабым, что сломать Эйдельмана не успели, а вот задуматься заставили на всю жизнь. Это был мужичок среднего телосложения, лет 40, с умными и грустными глазами. Самой выдающейся чертой этого человека – была изумительная честность, совсем не свойственная представителям его профессии, да еще в то время. Из заштатной столовой, Эйдельман сделал клуб, как бы сейчас сказали элитарный клуб, но с принципиальной разницей по сравнению с существующими сейчас клубами, это был клуб не богатых, а интересных людей.
У Эйдельмана было все. От клубники в любое время года, до вин, которые привозились из солнечной Грузии, коньяк только армянский, на маленькой сцене рояль фирмы «Бехштейн», цветы на столиках настоящие, а на стенах интересные картины- авторские работы, никаких копий, литографий, вырезок из журнала «Огонек» и Мишек в лесу. Помещение было не большим, человек на50, половину из которых Эйдельман приглашал на вечер сам.
В городе его знали все, хотя ни семьи, ни родственников у него не было , жил он в своей столовой, в маленькой комнатушке, а о его кухне до сих пор ходят легенды. В мире торговли, особенно в те времена, слово Эйдельмана весило очень много, к нему шли не просто водки напиться, а как на праздник, зная заранее, что проведешь время среди друзей. Умер он в 1970 году, ни копейки никому не оставив, не потому, что спрятал, а потому, что не было у него ничего кроме этой столовой, которую тоже в любой момент могли отобрать, единственно, что у Эйдельмана было- это честное имя. Его хоронил весь город ,а в поминках участвовали
все, от мичманов до адмиралов. Его любили.
Своеобразный был город Северодвинск, который не без основания, аборигены называли Северопьянск Только там, я например видел, как в пивных ларьках пиво отпускали только в полиэтиленовые мешки, кружек здесь отродясь не бывало, а девушки легкого поведения, которых в городе было великое множество, осуществляли свой древнейший промысел в телефонных будках, с помощью армейского или флотского ремня
И тем не менее народ работал, ловил семгу, ел красную икру, ходил за грибами, которых в этих краях великое множество и грибов хороших, водку пил под названием «Российская», желтого цвета, сделанную, по нашему глубочайшему убеждению, врагами народа настоящими и не важно чем ты закусывал, важно то, что после бутылки этого пойла ты ничего не помнил. А утром болел всем организмом, до самой невероятности или до очередного опохмела. Но это на берегу.
Мы же, безуспешно, с помощью головастиков из НИИ, пытались стрельнуть и желательно попасть туда, куда прицеливались, а ракета, как будто издевалось и выйдя из контейнера, не долго думая, отклонялась от заданной траектории и ждала, когда ей дадут команду «К-0».
Это команда на самоликвидацию. Ежедневно проводились совещания, выдвигались самые невероятные и порой умные идеи, а она не летела куда надо. Ну что тут сделаешь?
Прозвучала команда -членам ЖБК собраться в каюте командира- ЖБК это жилищно-бытовая комиссия. Телефонный звонок в каюту. Доктор. – Все собрались, а ты? Я вспомнил, что кто-то из офицеров ушел с корабля и приказом командира, меня ввели в эту комиссию.
Докладывал Командир. Готов к заселению 9 этажный дом в Североморске , от ЖБК нашего соединения получен список квартир, выделяемых нам. Количество квартир , включенных эскадренным ЖБК – ровно трети от первоочередной и реальной нашей потребности. Согласимся, будем еще много лет ждать, пока построят новый дом. Необходимо драться за каждую квартиру, доказывать состоятельность нашего списка.
Что такое жилье для советского человека понимали все, а вот чем оно отличается от жилья офицера или мичмана, знают только те, кто уходил в море на несколько месяцев, оставив на причале молодую жену с единственным чемоданом и детенышем, да еще без денег. Как это отражалось на его службе, можно только догадываться. Но слава богу все, как-то обходилось, жена шла к подруге, муж , который был более удачлив и успел получить комнату в Североморской коммуналке, или же вмешивались толковые и совестливые Политбойцы, которых было совсем не много ,в армии инженеров человеческих душ, но к счастью отдельные приличные люди попадались, я даже знаю некоторых лично.
Командир предложил отправить в Североморск, на дележку дома двух наших членов ЖБК, наиболее грамотных и способных к убеждению офицеров. Сначала,, вроде как здесь от них помощь не велика, планировалось отправить в Североморск Саню Ваню и пропагандиста, но выступил командир электромеханической боевой части Борис Петрович Дическул и сказал, что отправлять на такое серьезное дело, нужно бойцов, а не санитаров. Его поддержали и учитывая, что в проведении стрельб образовалась пауза, примерно на неделю, решили отправить доктора и меня.
Ситуация была интересная. Моя законная жена, с моим сыном, жили в Ленинграде вместе с тещей, теткой и бабкой и не думали ехать на Север, хотя я ей это предлагал, но к сожалению, а может быть и к счастью, наша семейная жизнь дала трещину и на мой взгляд ее склеить было не возможно, да и желания такого не было ни с одной из сторон. У доктора жена и ребенок находились в Горьком и ситуация с их взаимоотношениями была примерно такая же, как у меня. Однако в списках на получения жилья мы оба значились. Отказываться от командировки, мы с доком не могли. Дали телеграмму в Североморск о том, что для помощи в работе ЖБК соединения и Флота командируются два офицера нашего крейсера с предложениями и разъяснениями. Просьба, вопрос не решать, без их присутствия. Все.
Совещание проходило перед ужином. Поужинать нам не удалось, так как в мою каюту собрались все ,заинтересованные в нашей командировке офицеры и мичманы, нагрузили нас справками о беременности своих жен, болезни детей, бедственного положения матерей жен, то есть тещ. Некоторые обещали связаться с Североморском и с другими городами, где жили семьи наших моряков чтобы к нашему приезду мы получили документы , позволяющие нам выступить на ЖБК более аргументировано.
Уж не помню, кто первый предложил выпить за благополучный исход нашего предприятия. Выпили, еще раз и еще несколько раз, потом почти, что на руках посадили нас в Уазик и отправили к причалу Цигломени, от куда мы должны были на катере дойти до Архангельска, и ночным поездом до Мурманска. От Гавани до причала Цигломени километров 5-7.
В состоянии приятного возбуждения, в компании провожающих офицеров, мы долетели до Цигломени, приняли на посошок, Уазик лихо развернулся на деревянном причале и укатил.
В кассе, на пристани, сказали, что последний катер ушел в Архангельск полчаса назад, а следующий будет в 11 часов завтра.
Такой гадости, ни я, ни доктор Валера Широких – начальник медицинской службы ракетного крейсера «Вице-адмирал Дрозд» не ожидали. Катера до утра нет, никакой оказии нет и быть не может, Уазик умчался, до корабля не дойти, холодно и темно, как у негра в подмышке, касса закрывается и останется голый деревянный причал, где придется коротать время ,сидя на кнехте, до прихода завтрашнего катера. –Что будем делать, док?- спросил я -Пошли гулять по деревне, может где и перекантуемся до утра- ответил док, без всякой надежды. И два старших лейтенанта, почти совсем трезвые, а потому грустные и молчаливые пошли в сторону деревни Цигломень.
Однако долго гулять не пришлось, вскоре подошли к светящемуся праздничным весельем и музыкой дому, подошли поближе, мать честная – свадьба. – Люблю свадьбы- возопил док.
Двери конечно открыты, наше появление произвело впечатление на гостей , хозяев и брачующихся, как Дед Мороз со Снегурочкой на детей в новогоднюю ночь. – Проходите гости
дорогие- послышалось со всех сторон , -Отведайте, чем бог послал- Мы конечно не сопротивлялись. Усадили нас рядом с отцом невесты, крепким, рябым мужичищем, все время улыбающимся, а от того доброжелательным. Было ясно, что свадьба идет второй день, так как коньяки и водки выпиты и на столе, в изобилии, стоит самогон местного производства, который к свадьбе нагнали за месяц до торжества, кое-кто из гостей немного устал и заснул, но с появлением нас встрепенулись все. Неожиданные два моряка на свадьбе – это к счастью
Новобрачные были действительно парой приятной во всех отношениях, оба рослые, красивые, чистые и даже улыбки их были похожи. Мы еще раз предложили выпить за молодых, но уже от имени Военно-Морского Флота, за родителей вместе и за каждого в отдельности, вечер впереди был длинным, а закуски и самогона много. И какая закуска, не было мисок с салатами различными, колбас магазинных и сыров скукоженных, на вторые сутки праздника, зато свое законное место занимали мясо, рыба , дичь, сало, колбасы домашние, грибы всяческие, клюква и брусника, как в натуральном виде, так и в виде напитков и эта первобытная роскошь стоящая на столах предполагала размеренную, в свое удовольствие трапезу.
Отец, сидящий рядом с доком, сказал задумчиво –Ну вот отдать бы младшенькую за хорошего человека и считай долг выполнен- Док заволновался –А где ж твоя младшая? Отец сказал тихо, но негромкий голос его был услышан –Нюрка! Подойди! Встала и подошла к отцу красавица 18 лет, таких вот девиц-красавиц Васнецов рисовал. От нее глаз невозможно было отвести, чистая, стройная, голубоглазая, соломенная коса по пояс , глаза полуопущены, а грудь, грудь самая настоящая, девичья грудь. –Что тятя желаете?- Молвила Нюра –- Бруснички да яблок моченых подай- сказал отец. У меня то ли от самогона, то ли от Нюры дыханье сперло, ну не видывал я раньше такой чистейшей красоты, не довелось и по сей день.
А вот Валеру понесло со страшной силой, всегда легко говорить хорошо не о себе, а о друге, да и росточком док не очень удался, он Нюре чуть повыше пояса, а со мной она вровень.
Валера наступал на отца –А как тебе Виктор кажется? 25 лет, старший лейтенант, награды имеет, умный, здоровый, холостой, родители в Ленинграде очень хорошие, специалист и вообще мужик серьезный. Ну как отец?- -Да я, что- молвил ошарашенный папа –Нюра! А тебе то как Виктор, глянулся?- Нюра встала, покраснела и выскочила вон из горницы.
-Глянулся, глянулся – завопил от восторга док. –Да такой мужик кому хочешь глянется-
Меня вообще никто ни о чем не спрашивал, видимо все было написано на моей обалдевшей от счастья физиономии. А в голове у меня творилось, черт его знает что, а может быть эта Нюра и есть мое счастье, божье провидение, красивая, здоровая, чистая, работящая, без этих самых городских штук, от которых меня уже который год тошнит. А детей сколько будет? Ну уж не меньше четырех. Ну и пусть себе рожает. Да , она настоящий тыл.
А Валеру не остановить, он требует, и отец его поддерживает, чтобы молодых, то есть меня и Нюру уже сегодня соединили, хотя бы на ночь вместе. Тут во время вмешалась маманя- Пелагея Антипова –Спешить тут некуда , пусть приглядятся, пообвыкнут, оформят брак по людски, со свадьбой , не спеша, с родителями познакомиться надо, все должно быть, как у людей. К счастью, а может быть и нет, но у Валеры ,ничего с моей и Нюриной близостью не получилось. Однако на ночь, в отличии от всех остальных, меня расположили в светелке, на кровати с глубочайшей периной. Пробуждение было сказочным. Утром в дверь постучали, на пороге Нюра с полным ковшом, на вышитом рушнике, в ковше – моченая брусника.
-Вот, Виктор Семенович, может, полегчает- молвила она с опущенными пышными ресницами. День начинался красиво. Приведя себя в порядок, чинно позавтракали, со спиртным, но без излишеств. После завтрака, Валера потащил всех в сельсовет, но секретарь сельсовета, у которой хранилась печать, отсутствовала по причине четко не установленной, не исключен сговор будущей тещи и секретаря сельского совета.
Будущие родственники знали, что мы опоздали на катер уходящий в Архангельск и сегодня уезжаем в Мурманск. Договорились о том, что через неделю мы появимся в Цигломени и тогда все решим. С тем и отправились в Мурманск. Однако, на этом история не кончается.
Среди ночи -слышу-Доктора, доктора, женщина рожает-. На часах 03часа30минут, толкнул Валеру, спящего на верхней койке –Док, там тебя вызывают- - Я не повитуха- заявил Валера и отвернулся. Доктора, однако не нашли и пришлось корабельному врачу Валерию Николаевичу Широких , без видимого удовольствия идти в соседнее купе, принимать роды.
Там, молодая девица, которую видимо растрясло, рожала со страшной силой, воды уже отошли, а ведь как говориться нет такой силы, которая может остановить начавшиеся роды, а может быть и есть такие силы, но мы о них не слышали.
Валера всех выгнал из купе, приказал мне никого не пускать, роженица испугалась больше чем Валера, хотя тот, мне потом рассказал, что роды принимал впервые ,но виду не показывал и старался вести себя уверенно. Что и удалось. Я отвечал за воду и простыни, стерилизовал обыкновенные ножницы, а Валера помогал юной маме, как мог. В результате, в начале шестого утра, родилась девочка, которую на проведенном в вагоне референдуме, решили назвать Валерией, в честь доктора принявшего роды.
Через час поезд подошел к Мурманскому вокзалу, где молодую маму и малыша уже ждала скорая помощь, которая и увезла их в роддом.
После обеда ,мы с Валерой присутствовали на заседании ЖБК, имея на руках ,юридически заверенные документы, подтверждающие то, что почти все жены наших офицеров и часть жен мичманов находятся в заключительной стадии беременности. Благодаря нашей активной позиции, корабль получил значительно больше жилья, чем ему запланировали.
Док и я получили на двоих, вернее на две семьи, двухкомнатную квартиру на шестом этаже
Одна из комнат -17м вторая 18м , бросили на морского, и 18 метровая комната стала моей.
Однако, в квартире своей мы почти не бывали, так как во первых корабль почти все время был в море, а во вторых, то к кому-то приезжает теща, то еще какой-то случай и за все время службы на этом корабле, я ночевал у себя дома не больше 5-7 раз, хотя даже мебель со склада получил.
Через 5 суток наш корабль пришел из Северодвинска в Североморск, без нас, опытовые стрельбы отложили на неопределенное время, мы ушли в Атлантику, на боевую службу, сроком почти на четыре месяца.
В Цигломень я не попал, в этой суматохе, я даже адреса и фамилии невесты не записал.
А ведь все, абсолютно все, могло быть иначе в моей жизни.
,,


Re: Виктор Семенович Шифрин
Jurij, 17:10 06.12.06

"Только там, я например видел, как в пивных ларьках пиво отпускали только в полиэтиленовые мешки, кружек здесь отродясь не бывало," -В году так 90-м,в своем родном Лисичанске видел как и в мешки полиэтиленовые пиво наливали и в стеклянную бутыль,литров на -...цать,а 3-х литровая банка была самая ходовая. Одному мужичку, в дипломат налили-покрашенную в черный цвет,из нержавейки,с ручкой,посудину. Самая "интеллигентная" тара,которую видел в те времена .

Re: Виктор Семенович Шифрин
rfwj, 14:57 19.12.06

СЕНОКОС

«Сход»- это слово вызывало и видимо сейчас вызывает у корабельных офицеров и мичма-нов трепет ожидания встречи со своей семьей, просто встречи, веселого время провождения, ни в коем случае не связанное со службой
Сход на берег бывает разный : короткий, средний и длинный, в зависимости от обстановки на Флоте и на корабле.
Сход на берег может быть вообще запрещен, это практикуется, в случае получения неуда за провал первой курсовой задачи, а так же ,в некоторых других случаях корабельной жизни.
Прекращение схода на берег, с точки зрения демократических, сегодняшних, ценностей – это покушение на свободу личности, со всеми вытекающими из этого последствиями. Мне довелось служить в те времена, когда больше заботились не о этих ценностях, а о боеготов-ности корабля, соединения и Флота.
Так вот, короткий сход, это посещение берега на период с 18 часов до 7часов 20минут сле-дующих суток, это ,как правило сход в рабочие дни. Все сходы могут быть разрешены в слу-чае хорошей погоды, отсутствия всяческих дежурств, исправной материальной части и еще в десятке случаев. Причем сходят на берег , естественно не все офицеры и мичманы, а от 50 до 66 процентов, то есть половина или две трети начальников могут одновременно покинуть корабль, объясняется это просто – поддержание установленной боевой готовности.
В выходные дни, как правило ,в субботу, после большой приборки, офицеры и мичманы сходят до утра понедельника – это средний сход.
И, наконец длинный сход или же сквозняк, применяется на кораблях довольно редко. Один-два раза в месяц, да и то не каждый месяц, на сквозняке ты сходишь вечером в пятницу и являешься на корабль утром в понедельник, чтобы с новыми силами продолжить службу.
У командиров кораблей и их старших помощников совершенно иная схема схода, а порой вообще схема, как таковая отсутствует. Ведь не напрасно в старом Корабельном Уставе была статья о том, что частое пребывание на берегу старшего помощника командира не совмести-мо с выполнением его служебных обязанностей. Каждый старпом готовит себя ,на самую высокую должность на Флоте – должность командира и нет ни одного командира, не про-шедшего каторги выполнения старпомовских обязанностей.
Сход старпома на берег иллюзорен, как правило , он сходит на берег, с ночевкой раз в не-делю при чем, как правило вечером в пятницу, чтобы быть в субботу утром на большой при-борке. Старпом на корабле отвечает за все и виноват во всех случившихся грехах, ну, а еже-ли , какой успех – заслуга Командира. И наверно это правильно, так как , только через непо-сильный, порой не всегда заметный , въедливый, рутинный и каждодневный труд старпома может быть рожден приличный Командир. А, став Командиром, бывший старпом, повторит воспитание и обучение своего ближайшего помощника.
Так вот, зимой , в 70 годах прошлого столетия у меня образовался сквозняк и у механика-командира электромеханической боевой части, моего друга, Сереги Сабаева, тоже получился долгожданный сквозняк. Жен ни у него ,ни у меня, в это время года ,на Севере не было ,они сидели в Питере и решали свои вопросы. Как известно, зима на Севере это, прежде всего по-лярная ночь, ветра, снег, мороз, повышенная влажность и нехватка кислорода.
Поэтому у той части офицеров, дети которых еще не учатся, жены отправлялись, если было куда отправляться, под крыло бабушек в большие города, где они и пересиживали полярную ночь. Летние месяцы это полярный день, когда солнце практически не заходит и в это время как раз школьные каникулы, зелень и тепло большой земли.
Стало быть, как правило, значительная половина жен с детьми, на Севере находятся 2-3 месяца в году. Это обстоятельство, отнюдь не укрепляет семейную ячейку и провоцирует сторонние связи, как у глав семейства, так и у их жен. Поэтому, в анекдотах, начинающихся словами «Приходит, как-то муж с моря , а….» есть определенная, горькая и довольно значи-тельная часть истины.
Сходим, на катере с корабля вместе с Серегой и начинаем воплощать в жизнь, тот план, который мы разрабатывали совместно, в течении месяца, дожидаясь сквозняка.
Начали у Сереги ,так как во первых, в его холодильнике были замороженные грибы, а во вторых он играет на гитаре и поет, я же на гитаре не играл, хотя всю жизнь, хотел научится играть.
А пел я только после девятой рюмки, когда внутренне созревал и, как мне казалось , голос мой просыпался, чего не скажешь о слухе, он не хотел просыпаться, даже после смертельной дозы спиртного, предназначенного для молодого пехотного офицера.
Так вот сидим мы у Сереги Сабаева, моего друга и сослуживца, по лучшему в Европе крей-серу «Мурманск». Серега, старше меня лет на 8-10, механик от бога, он принадлежал к той специфической категории моряков прослуживших всю свою службу на кораблях, хотя неко-торые из них, как говорил сам Серега, ходили в море с явным нарушением многих физиче-ских законов природы. Сергей прошел великую корабляцкую школу жизни и из него сыпа-лись, как правило, к месту, рассказы, байки и случаи из долгой и интересной, для профес-сионала, флотской жизни.
Накрыт стол, на нем для рывка и начала разговора коньяк и всяческая деликатесная закус-ка, связанная с морем, однако мы оба точно знаем, что впереди будут пельмени, мною лично слепленные и замороженные, а пельмени запиваются только водкой или разбавленным, под широту, шилом. Программа обширная, все по порядку, у нас сквозняк и мы его должны про-вести достойно, чтобы остались приятные впечатления, а не головная боль с утра.
Телефонный звонок, на связи Начальник Штаба бригады ракетных кораблей Вадим Колмо-горов и Володя Пыков -Командир первого советского авианосца или же, тяжелого авиане-сущего крейсера «Киев», как официально его называют . Смысл звонка совершенно однозна-чен, через 10 минут они будут у нас, слух о нашем сквозняке, грибах, коньяке и пельменях, дошел до наших друзей, еще раньше, чем мы сошли с борта «Мурманска».
Что было дальше? Дальше все было красиво и питье и пельмени и песни под гитару и флотский треп, основанный на фактах. Подтвержденных , чем угодно , вплоть до выписок из навигационного журнала и кучи свидетелей, которые могли подтвердить все по совести.
Вадим Александрович Колмогоров, откомандовав последовательно, практически всеми ви-дами надводных кораблей, сейчас командовал штабом больших ракетных кораблей, краси-вый и яркий человек, настоящий моряк, умница, прекрасно играет на аккордеоне и поет, а самое главное горнолыжник. Это его пристрастие определило суть и содержание нашего сквозняка. Кстати, Вадим был моим соседом по лестничной площадке дома в Североморске.
Владимир Николаевич Пыков прошел извилистый командный путь, дойдя до командова-ния «Киевом» - первого советского авианосца. Спортсмен, даже в море, в любую погоду, бе-гал по верхней палубе, плавать мог до бесконечности, был похож на Волка Ларсена – героя повести Джека Лондона «Морской волк», толковый моряк, жесткий, а может быть даже жес-токий человек, любви к себе среди подчиненных не снискал, но уважение, переходящее по-рой в страх, заслужил.
Вадим рассказывал о своих горнолыжных подвигах и сказал, что его друг и корабельный механик Боб Косухин после демобилизации осел в Кировске, а там горы и подъемники.
Сейчас не возможно восстановить, кто сказал-Поехали- Может быть и я, но это совершенно не важно. Позвонили в Кировск, разбудили Борю Косухина и получили приглашение завтра посетить Кировск. Решили, пить прекратить, лечь спать, а утром, на двух машинах, рвануть в Кировск, до которого всего километров 400. Ночевали с Вадимом у меня, чтобы не отвечать на провокационные вопросы жены Вадима, утром в 8 часов утра, он взял добро на сутки у Комбрига Денисова Василия Павловича, прекрасно знавшего о увлечении своего Начальника Штаба. Мы с Серегой на сквозняке и могли ни у кого не отпрашиваться, а вот Пыкова, Ко-мандир эскадры, Контр-адмирал Зуб Виталий Иванович, не отпустил.
Утром, на Серегу смотреть было жалко, тяжелое состояние похмелья, корежило его тело и не давало никакой возможности садится за руль. Однако решение принято, добро получено, а Боб Косухин варит борщ, как обещал нам по телефону. Не ехать нельзя.
Решили отправиться в Кировск на моем « Москвиче», Серегу назначить механиком, меня , естественно командиром, а Вадима Командующим.
Часов в 12 дня, в субботу, когда полярная ночь ,представляет из себя сумерки и через два ча-са эти сумерки должны были растаять и превратится в полновесную ночь, мы начали движе-ние по маршруту Североморск-Мурманск-Кировск и ежели повезет обратно.
Я, как командир, самодвижущегося средства, потребовал, чтобы весь экипаж следил за мной за мной на предмет несанкционированного засыпания за рулем. Серая мгла, рассекае-мая светом фар, слева и справа двухметровые сугробы, а самое главное дружный, с храпени-ем сон экипажа, мог привести к происшествию, поэтому приказано было вести наблюдение в носовых секторах, разговаривать и петь. Через каждые 50 км я останавливался, засовывал голову в снег и продолжал движение. Часам к 17 въехали в Кировск, нашли дом Косухина, обнялись, в первую очередь захмелили водилу, потом остальных членов экипажа и пошли гулять по Кировску
В те , благословенные времена всеобщего дефицита и нашей молодости, не так просто бы-ло удовлетворить элементарные запросы, связанные с культурным ростом и культурным же самосовершенствованием. Я имею в виду, что во всем Кировске был всего один ресторан под названием «Олимпия», в который попасть вечером, да еще в субботу , было не возможно.
Швейцар стоял, насмерть, его аж распирало от величия выполняемых функций. Не пущать!
Пришлось, через камбузных специалистов , узнать, что метрдотеля зовут Иван Дмитриевич.
Получив эту ценную информацию, я возглавил колонну из четырех бравых, ищущих впечат-лений и отдохновения душевного мужиков и заорал швейцару – Ивана Дмитриевича, ко мне.
Я не просил меня пропустить, не совал десятки и четвертные, я требовал его, швейцара, начальника. Иван Дмитриевич появился довольно быстро, увидев четырех, практически трезвых, неизвестных мужиков, полных решимостью, понял, что все очень серьезно.
Дверь открыта, мы вчетвером в «Олимпии», Иван Дмитриевич выдавил – Что надо?- Сто-явший рядом народ расступился, в голове, что-то щелкнуло и меня понесло. –-Ты видишь, Митрич, этого человека?- сказал я указывая на Вадима, - Тебе звонили? Все готово?- Иван Дмитриевич понимал, что виноват, но не мог понять, в чем именно, его вина на этот раз.
-Что готово? Кто звонил? Что это за фигура?- прохрипел Митрич. –Это племянник жены Джавахарлала Неру – сказал я и засомневался, Вадим смахивал на Добрыню Никитича, такой же здоровый и красивый, но он оказался еще и умным, как Алеша Попович. -Я русский- ска-зал Вадим и дружески похлопал Ивана Дмитриевича по спине -И мама моя русская, она родная сестра жены Джавахарлала Неру, а ты не знал?- Знал, знал- сказал Митрич- да вы проходите, гости дорогие, говорили мне и звонили, все будет по законам гостеприимства, это мы умеем, как же- Я сказал ошалевшему Митричу- Ну ты распорядись, а мне телефон дай, доложить- Когда я докладывал несуществующему генералу о том , что у нас все в порядке и мы отдыхаем в соответствии с утвержденным планом, Митрич стоял по стойке смирно и ел меня глазами. Дальше все было, как у людей, стол, скатерть, холодная водка и закуска
Первую рюмку Боб Косухин предложил выпить за Джавахарлала Неру, потом все было очень тепло и непринужденно, Митрич полюбил Вадима , как родного ,пил с ним на бру-дершафт а Вадим пригласил его в Индию ,в гости. Приглашение должно было придти Мит-ричу по дипломатическому каналу.
Самое яркое впечатление на нас произвела музыка в «Олимпии», оркестр в составе саксо-фона, пианино ударных и солистки, очень милой и не очень молодой дамы в короткой юбке, одетой на скорую руку исполняли одну песню под названием Сенокос. Певица не своим го-лосом излагала –Эх сенокос, сенокос, сенокос- Ух сенокос, сенокос, сенокос- Ах сенокос, сенокос, сенокос- А в зале, пьяные, веселые и добрые люди отплясывали, как могли под эту чудную мелодию и за душу берущие слова. К середине ночи мы были дома, заснули, как мертвые.
Утром лыжи. Пока добрался на подъемнике на гору, понял, что смогу, не по своей воле ос-таться в Кировске надолго, Серега был того же мнения, а Вадим и Косухин слетали с горы красиво, легко и весело, вызывая восторг и белую зависть в наших грудях. Пообедали.
Начали движение в сторону Североморска часов в 16 или17 и надо сказать, что до дома доехали без существенных замечаний, но останавливаться мне пришлось чаще, километров через 30, чтобы засунуть голову в сугроб и не уснуть до следующей остановки.
Ведь во время обеда и Серега, и Вадим, после лыж, конечно же, приняли и в дороге спали, как дети в яслях, не смотря на мое возмущение. А я , чтобы не заснуть, пел песни, излагал вслух все стихи, которые, когда-то читал и запомнил, поэтому и доехал.


Re: Виктор Семенович Шифрин
Jurij, 20:39 20.12.06

"Сход старпома на берег иллюзорен, как правило , он сходит на берег, с ночевкой раз в не-делю при чем, как правило вечером в пятницу, чтобы быть в субботу утром на большой при-борке."-Да уж,тяжела ты доля старпомовская! ( Вспомнил нашего Макарова-"Учебно-боевая тревога! Начать тренировки по борьбе за живучесть корабля",его голос чаще других звучал по трансляции.

Re: Виктор Семенович Шифрин
rfwj, 16:49 10.01.07

Стрельба на приз Главнокомандующего ВМФ

Итогом боевой подготовки артиллерийских крейсеров всегда являлись – стрельбы на приз Главнокомандующего ВМФ, которые проводились ежегодно, среди крейсеров, завоевавших первенство в боевой подготовке у себя на Флоте. К сожалению , приходится писать в прошедшем времени, так как совсем не уверен в том, что на каждом из существующих Флотов сохранился хотя бы по одному артиллерийскому крейсеру в боевом составе Флота.
Итак, Северный Флот, середина «застоя», времени отмеченного значительным поступлением в боевой состав Флотов большого количества надводных кораблей и подводных лодок, довольно высокого качества, специальная подготовка специалистов отвечала все возрастающим требованиям, а количество талантливых офицеров было запредельным.
Это те времена, когда корабли часто ходили в море, а моряки не стеснялись ходить в форме, а не в жалких курточках и пришибленных кепарях. Как правило ,командовали кораблями - дети войны. для которых защита Отечества было сутью их жизни и службы на Флоте.
Суть учения состоит в том, что проверяется корабль по своему главному предназначению-стрельбе по надводной цели, стрельбе на максимальную дальность, да еще под час в условиях помех. Прямо скажу, что до помех дело доходило не всегда, но мысли о них присутствовали постоянно и в замысле командира крейсера, им так же отводилась определенная роль.
Что представляла собой цель, по которой стрелял крейсер? Это посудина, по сути понтон, с мачтами, на которых был натянут брезент, длина понтона примерно составляла длину крейсера то есть порядка 200 метров. Если уйти в ближние дебри радиолокации, то окажется, что протяженность такой цели составляет метку на экране радиолокатора протяженностью 1-2мм, то есть такое размытое помехами пятнышко, которое и было целью отображающей корабль условного противника.
Пеленг и дистанция на эту цель ,в качестве целеуказания уходили в приборы групп управления артиллерийской боевой части крейсера , перерабатывались там в специальные сигналы, которые, через свои точнейшие механизмы поступали в башни главного калибра, из которых и велась стрельба снарядами калибра 152мм. Максимальная дальность стрельбы составляла порядка 186 кабельтов или же где- то 32 – 36 км. У крейсера четыре башни главного калибра две носовых и две кормовых и соответственно две группы управления носовая и кормовая. Высший смысл стрельбы в том, чтобы при условии правильного маневрирования, использовать для стрельбы все четыре башни.
Вроде все не так уж сложно, но за этой видимой простотой стоит филигранная работа командира, штурмана, начальника Радиотехнической службы, групп управления стрельбой, комендоров, в башнях главного калибра, радиометристов ,а вообще всего экипажа крейсера.
Стрелял корабль, и не было ни одного матроса, мичмана или офицера, включая коков на камбузе и зубодера из медслужбы, которого бы эта стрельба не касалась. Многие из офицеров и
мичманов различных специальностей были назначены приказом командира, контролерами
при стрельбе, отвечали за правильностью тех или иных действий, скоростью крейсера, чистоту полигона, воздушную обстановку и т.д.
Я, как Начальник Радиотехнической службы отвечал за исправную работу станций обнаружения надводных и воздушных целей, их опознавание и за чистоту полигона в секторе стрельбы, отвечал всем своим существом, погонами, карьерой и не побоюсь этого слова жизнью.
Ежегодно, Главнокомандующий ВМФ подписывал разгромные приказы с жесточайшими выводами о том, что при производстве стрельб попали не в цель, по которой стреляли ,а по буксировщику или иному плавсредству, оказавшемуся на свою беду, поблизости от стреляющего корабля. Эти «проколы», к сожалению, бывали, как при стрельбах по надводным. так и при стрельбам по воздушным целям. А по сему команда «Дробь» отданная любым контролером означала немедленную отмену ведения огня по любой цели.
Контролеров учили, иногда формально ,в случае если он должен был следить за появлением НЛО или чего нибудь в том же духе или не учили вообще тех, кто играл основную роль в этом слаженном и дружном оркестре.
Их особенно и учить не нужно было. Они учились этому всю жизнь, оканчивали нормальное высшее военно-морское училище, а не курсы киномехаников, плавали, месяцами не вылезая из моря, забыв о береге и семье, имели в заведовании технику, а в подчинении людей, за нее ответственных, зная, что нормальный моряк в море дома, а дома в гостях.
Стрельба на приз Главнокомандующего ВМФ на Северном Флоте проходила в одном из полигонов боевой подготовки в Баренцевом море. Как известно во времена застоя еще не всю рыбу выловили, была знаменитейшая атлантическая сельдь, треска и даже камбала была не хуже чем черноморская. А когда, Северный Флот не проводил в этих полигонах своих мероприятий, то рыбаки, на своих МРТ и БМРТ ловили рыбку, которая, после ее поимки и обработки, шла в закрома нашей Родины. Много чего в те времена шло в закрома., даже описываемые стрельбы и те шли в закрома, как заслуженный и отточенный до совершенства опыт по защите Родины, той самой Родины , которая всегда гордилась своим могучим океанским Флотом.
Так вот рыбаки, на своих промысловых посудинах ходили с вываленным тралом со скоростью 4-5 узлов, ходили просто, по коробочке или же туда обратно. Больше всего им нравилось глубинное бомбометание, которое время от времени осуществляли противолодочные корабли, при поиске, преследовании и уничтожении «вражеских» подводных лодок.
После стрельб и бомбометания, видимо невидимо глушенной рыбы, которая всплывает и становится самой легкой добычей, при чем, трал можно не заглублять, а значит и рыбы больше и огромная экономия горючего.
Любое мероприятие на Флоте отражается в плане Боевой и политической подготовки, на каждые сутки, верстается специалистами Флота, подписывается Начальником Штаба Флота и утверждается Командующим Флотом.
Некоторые специалисты сливают, как сейчас говорят, информацию о предстоящих стрельбах рыбакам, и они дуют к кромке, закрытого, по случаю стрельб, полигона. Самые недисциплинированные и наглые норовят войти в полигон, рассчитывая на большой улов на халяву.
А на корабле, как на свадьбе, все блестит и улыбается, приборка сделана наиболее тщательно, все горит и сияет, на камбузе варится отменный обед- борщ настоящий флотский с мясом, макароны вперемежку с большими кусками жареной свинины, с жареным луком и томатом. В завершении обеда компот, сладкий, из сухофруктов, кстати, давно уже уйдя с Флота, я ни разу нигде не пробовал такого вкусного компота. Не забыто и так называемое «нулевое» это либо кислая капуста с огурцами обильно политая постным маслом либо куски жирной атлантической селедки. Хлебопеки не подвели, выпекают белый и черный хлеб с хрустящей корочкой и умопомрачительным запахом.
В приборы вставляются лучшие электровакуумные приборы, проверенные по всем характеристикам на специальном испытателе ламп. Клеммы в, клеммных коробках, закручиваются намертво, чтобы не дай бог во время залпа не выскочил предохранитель и не произошел конфуз, который иногда, в истории стрельб , случался.
Все, что только можно, вылизано и готово до высшей степени совершенства. Корабль к стрельбе готов. По всем линиям связи прозвучали ответственные доклады о готовности к выполнению боевой задачи.
Политбойцы, как правило путаются под ногами , а их на крейсере не меньше десятка , иммитируют бурную деятельность, которая иногда кончается тем, что рядовых исполнителей просто задергивают идиотскими вопросами. Типа, а вы понимаете. Что защищаете не только боевую часть, но и корабль и флот и страну. У молодых матросиков ноги подкашиваются ,и поджилки дрожат, а моряки поопытнее, либо отворачиваются, либо сквозь зубы посылают куда подальше. Выдержанный у нас все - таки матрос.
Обнаружена и классифицирована цель, командир крейсера исполняет соло по всем линиям трансляции о том, что обнаружен условный противник – авианосец типа Арк-Ройял, цель идет вправо(или влево), дает характеристику цели, утверждает ее и берет добро на применение оружия, для поражения цели фактически, у присутствующего на борту, .Командующего Северным Флотом Адмирала Флота Лобова Семена Михайловича.
Командующий Флотом – воплощение мудрости и силы, вместе со своим походным штабом расположился на Флагманском командном пункте, анализирует обстановку и утверждает решение командира.
В это время штурман и начальник РТС на своих планшетах ведут прокладку цели и дают рекомендации командиру о времени начала стрельбы – первого залпа. Звучит эта песня примерно так. Начальник РТС докладывает» Пеленг такой-то, дистанция до цели 135 кабельтовых, воздушных целей не наблюдаю», Штурман коротко –Подтверждаю», до первого залпа 14 минут. Корабль, как правило идет самым полным ходом, это узлов 22 – 24, механики сосредоточены, сидят в ПЭЖе , как на именинах, , считая, с их точки ,зрения совершенно обос нованно, что стрельбу делают они-механики
До первого залпа 8 минут, БИП подтверждает, 6 минут, БИП подтверждает. Все путем.
Доклад радиометриста РЛС «Дон» -По пеленгу стрельбы наблюдаю две надводные цели-
Я чуть микрофон не проглотил, как ветром меня сдуло с удобного кресла в БИПе, впиваюсь глазами в экран радиолокатора, а там посредине, между нами и целью две малые посторонние цели, отметка слабая, но это не помеха. –До первого залпа 4 минуты, БИП молчит. Лечу к переговорной трубе –Гриша, две цели на пеленге стрельбы - Григорий Васильевич Зубенко старший–штурман крейсера – один из самых опытных офицеров крейсера, прекрасный человек и штурман отменный отвечает в трубу – Витя, вижу откуда эти б… появились-
Радиометрист-планшетист докладывает- цели малые имеют курс и скорость 4 узла. Ката-строфа. Штурман докладывает –До первого залпа 3 минуты-. Командую по всем линиям связи «Дробь» и докладываю о целях по пеленгу стрельбы. Молчание.
В БИП врывается замполит и шипит мне в ухо, что я завалил стрельбу специально и грозит всеми земными карами. Посылаю его по русскому устному с добавлением медицинских терминов. Сажусь в свое кресло и докладываю о цели по пеленгу стрельбы, сомнений нет.
Хотя внутренний мандраж имеет место, конечно же можно и стрельнуть и не попасть в эти лайбы, но по закону подлости если не захочешь, то обязательно попадешь.
Слышу голос Командующего –Дробь стрельбе, поднять вертолет, осмотреть полигон и доложить-. А корабль катится. Дистанция еще приличная, время первого залпа прошло. Ждем.
Через 10-12 минут оперативный дежурный походного штаба докладывает –товарищ Командующий, командир вертолета докладывает, что наблюдает два МРТ идущими с тралами параллельными курсами- Командующий задает зловещий вопрос –Кто отвечает за закрытие полигона, разобраться и доложить, траулеры из полигона выгнать, командиру крейсера разворот и повторный заход для поражения условной цели-
Я наверное никогда в жизни не был так счастлив. Вышел из БИПа, закурил, меня облепил свежий ветер со снегом. Вернулся в БИП мокрый. Но сантименты в сторону,в переговорной трубе прозвучал голос командира Евгения Александровича Скворцова –Молодца Семеныч, не сдрейфил-
Отстрелялись мы отлично и приз завоевали. Были три пробоины в парусе и две ниже ватерлинии, в корпусе. Крейсер с задачей справился блестяще.


Re: Виктор Семенович Шифрин
Jurij, 14:16 11.01.07

"После стрельб и бомбометания, видимо невидимо глушенной рыбы, которая всплывает и становится самой легкой добычей, при чем, трал можно не заглублять, а значит и рыбы больше и огромная экономия горючего." Вот ведь как! Крейсера то наши,внесли вклад в обеспечение рыбопродуктами советского народа!:)

Re: Виктор Семенович Шифрин
rfwj, 13:52 12.01.07

ЯНТАРЬ

Корабли, как и люди , проходят за период своей жизни различные испытания. Причем если у людей продолжительность жизни, как правило, определяется состоянием здоровья, то у кораблей, продолжительность жизни не всегда определяется техническим состоянием корпуса, механизмов и систем. Под час, а особенно в последние, не лучшие для Флота времена, срок службы того или иного корабля зависит не от объективных реалий, а от не бескорыстных, порой, решений военных чиновников. Но сейчас не об этом.
На судостроительном заводе имени А.А.Жданова., в Ленинграде строится большой противолодочный корабль «Вице-адмирал Дрозд». Время строительства 1967-1968 годы совпадает с периодом застоя, который подарил Военно-Морскому Флоту сотни современных, по тому времени, надводных кораблей и подводных лодок. В этот период были разработаны, испытаны и приняты на вооружения огромное количество систем. позволивших укрепить обороноспособность страны и не сомневаться в способности Армии и Флота , защитить страну от любого агрессора.
Так вот, строящиеся корабли, проходят следующие испытания – швартовные, ходовые заводские и ходовые государственные. Испытывается корабль, со всеми входящими в его чрево системами и устройствами, взаимодействие этих устройств по обеспечению нормальной жизнедеятельности корабля, выполнению всех, свойственных ему, боевых упражнений, приготовлению пищи, функционированию фановой и всех прочих систем. Это тяжелая и скрупулезная работа огромной армии строителей и экипажа корабля.
Швартовные испытания – это испытания корабля не на ходу, а у заводского причала. Испытывают механизмы и системы ,строители и разработчики, а моряки с интересом посматривают на это действо, порой задавая множество безответных вопросов. Потому, как на самый распространенный вопрос Почему? Дается такой же, как правило, распространенный ответ- А кто его знает. И это вполне естественно, так как корабли новые, системы, устанавливаемые на них тоже новые и поэтому вопросов больше чем ответов.
Вообще механизм строительства любого корабля вроде не сложен .на первый взгляд. Корабль, заложенный на стапелях завода, спускается на воду торжественно и красиво, с шампанским о скулу форштевня брошенным корабельной мамой и всеобъемлющей пьянкой строителей, раньше, как правило, спуск корабля на воду приурочивался к какому нибудь празднику и создавалось впечатление, что не настал бы праздник и корабль бы на воду не спустили.
После спуска на воду начинается оснащение корабля движительной установкой, различными системами и устройствами. Отделкой кубриков, кают и кают-компаний, ходового мостика, главного командного пункта и прочее и прочее.
В это время комплектуется команда, которой предстоит стать экипажем корабля. Живет команда на берегу, в казармах соединения, которое отвечает за подготовку экипажа , вселение его на корабль, отработку всех жизненно важных вопросов, подготовку и проведение всех видов испытаний, и отправку корабля на свой родной Флот.
В период строительства корабля главной фигурой является Главный строитель, ему подчиняются, не менее десяти, старших строителей. Как только команда переезжает на корабль - старшим становится командир корабля, на территории корабля вступает в действие Корабельный Устав ВМФ по которому, в том числе, протекает, а ежели правильно сказать, бурлит жизнь строящегося корабля.
С одной стороны идет планово-лихорадочное строительство. Лихорадочное, потому как еще ни разу в жизни ,любого судостроительного предприятия, в намеченные, подписанные и утвержденные графиком поставки и монтажа оборудования систем и чего угодно вовремя не поставляются, не устанавливаются и естественно не монтируются. Следовательно, пока все вышесказанное не поставляется, не устанавливается и не монтируется, что должен делать рабочий класс, вовремя приходящий на работу? Правильно. Народ пьет. Пьет на боевых постах, пьет в каютах, в агрегатных, на верхней палубе, если это происходит летом, в котельных отделениях, везде , где можно присесть и усугубить. Вообщем социалистическая система хозяйствования во всей своей красе и неотвратимости в действии.
Тут то и возникают вечные противоречия между строителями и моряками. Хотя цель у тех и других одна - оснастить, испытать и отправить в плавание то, что называется военным кораблем с гордо поднятым Военно-Морским Флагом. Дата первого поднятия Флага - является, корабельным праздником и будет отмечаться на корабле до того времени, пока этот Военно-Морской Флаг не будет, торжественно спущен, а корабль не выведут из списков боевого состава кораблей ВМФ соответствующим приказом Главнокомандующего ВМФ.
Таковы существующие правила, традиции и бывает больно за те корабли, которые могли бы не один десяток лет еще ходить по морям, выполнять ,свойственные им задачи и отвлекать от безделья значительную часть молодежи, представляя им возможность быть частью экипажа, мужского братства, замешанного на вековых традициях и любви к Флоту и не побоюсь сказать к Родине, так как сильного Флота без любви не бывает. Но это отдельный и болезненный, для каждого нормального моряка ,разговор.
Сейчас речь идет о начале заводских ходовых испытаний, которым предшествовали швартовные испытания, завершившиеся 6000 замечаниями, имеющими сроки устранения и ответственных исполнителей.
Ходовые испытания должны проходить в Балтийске – главной базе Балтийского Флота.
Эта военно-морская база была построена немцами в конце 20-х годов и называлась Пилау..
Немцы, как известно, народ добросовестный, расчетливый и педантичный. Если строят, то хорошо, на века и перед тем, как начать строить четко знают, что строят . Нет в них того полета фантазии и балагурства, а так же воровства, присущих нашему брату, который строит подчас по принципу –Построим, а там поглядим, что получится –
Как известно Кенигсберг- был столицей Восточной Пруссии. В этом городе жили немецкие военные моряки со своими семьями и по сигналу «Тревога» в течении 40 минут, таков был норматив, весь экипаж был на борту кораблей и подводных лодок. По дороге Кенигсберг-Пилау, построенной в эти годы и отличавшейся прекрасным состоянием и работающей по тревоге только в одном направлении, неслись Мерседесы и БМВ с офицерами 3 рейха, на свои корабли и подводные лодки. Через 20 лет, после нашей победы в Великой Отечественной Войне, я впервые проехал по этой дороге, слева и справа стояли, как часовые раскидистые дубы ,а дорога была, как скатерть, чиста и ровна.
По моим сведениям эта дорога начала ремонтироваться только в начале 80 годов, с тех пор, она становилась все хуже . Почему так долго не ремонтировалась? А потому, что Н.С. Хрущев в начале 60 годов как-то, где-то сказал, что земли Восточной Пруссии надо бы отдать братской ГДР, это те земли, где каждый квадратный сантиметр земли полит кровью советского солдата. А коли первый человек такой страны, такое сказал, то на кой черт, что-то строить, а тем более ремонтировать. Ведь отдал же он Крым вместе с Севастополем , в конце 50 годов Украине и ничего, проглотили.
Стало быть, только с уходом в конце 1964 года Н.С. Хрущева, начали с оглядкой, очень осторожно и медленно осваивать Калининградскую область, но не теми темпами и не с тем качеством, каким надлежало быть.
В причалах Пилау были оборудованы немцами емкости для хранения огромных запасов, как дизельного топлива, так и мазута. Наши корабли сосали его не менее 20 лет и какого же было возмущение командования, когда через 20 лет халява закончилась.
Балтийск представлял собой очень удобную базу, с гаванью оборудованной по последнему слову техники, с мастерскими, складскими помещениями и прочим оборудованием.
Через весь город, шла улица, под названием Гвардейская, начиналась она с ресторана»Золотой Якорь», прямо у берега залива, это заведение пользовалось большой и заслуженной популярностью у флотской молодежи. Крыши городских зданий, построенных в готическом стиле, были покрыты красной черепицей, производство, которой никак не могли освоить наши строители. до недавнего времени.
Частные дома – обязательно со своей котельной и подземным гаражом, небольшим палисадником и не высоким красивым забором.
После войны, практически ни одного немца не осталось в Пилау и в Кенигсберге. В частных домах зажили наши ребята, многие из которых к этому жилью относились, как к временному пристанищу и разваливали эти прекрасные дома со всей классовой непримиримостью и вороватостью, которые были направлены против любых хозяев.
Однако немцы до того хорошо строили для себя свои дома, что они – эти дома выдержали многолетнюю осаду и грабеж вандалов. И через 20, 30 и40 лет после войны, выглядели отлично и жить в них, уже последние 20 лет становилось все престижней. Ведь коттеджи эти, построенные в конце 20х, начале 30х годов обогнали запросы наших людей лет на 50, не меньше.
А нам предстоят заводские ходовые испытания. На 350 человек экипажа, строителей набралось человек 600. Июль, погода прекрасная, переход от стенки Ждановского завода , через Неву, Финский залив и кусочек Балтийского моря прошел почти ,как на прогулочном катере, всего сутки с небольшим ходу. Строители облепили верхнюю палубу, как пчелы матку, из иллюминаторов, по любой степени готовности, в том числе и по боевой тревоге, торчали кудрявые и лысые строительные, как правило, не трезвые черепа. Это и множество других обстоятельств, оскорбляющих глаз профессионального моряка. Приводило нашего командира Капитана 2 ранга Зыкова Леонида Сергеевича, не то, что в негодование, а просто в бешенство. Состояние командира передавалось нам, молодым лейтенантам, которые чего греха таить, пребывали, частично, под воздействием строительного шила, в состоянии душевного восторга. Ведь корабль стоял, стоял, а тут вдруг, как пошел своим ходом, все почти что крутится и вертится, а это ли не повод для народного веселья. И все таки благодаря. принятыми, не очень энергичными мерами, кое какой порядок был наведен, иллюминаторы задраены, а особо буйные изолированы.
Ошвартовались в гавани Балтийска самостоятельно, к одному из причалов правым бортом, завели все положенные швартовные концы, а новейшие плетеные кранцы, красовались между причалом и бортом. Установлен трап, по нему на борт поднялся командир соединения, в оперативное подчинение , которому и прибыл наш корабль. Командир доложил комбригу о том, что корабль прибыл для проведения заводских ходовых испытаний без замечаний, личный состав здоров, материальная часть в строю.
После этого доклада, силы удерживающие несколько сотен возбужденных строителей иссякли. На причал повалили строители, сдержать их было невозможно и не разумно.
Ведь это же надо, более суток, на корабле с задраенными переборками, бесконечными командами, сыпящимися из динамиков, шило на исходе, если еще не кончилось, трубы горят, а здесь разгар лета , мелкое и теплое море, дюны,. водка и пиво на каждом шагу и прочие прелести чужого, портового города,, где очень хочется себя показать и посмотреть, как люди живут.
В вертолетном ангаре, вместо корабельного вертолета КА-25 стоял заводской автобус, который тут же снял подошедший плавкран, заказанный еще с моря главным строителем Виктором Ивановичем Большаковым. Как же без транспорта? Никак не возможно.
Через пару часов, когда балтийское солнышко уже садилось, командир, главный строитель и куча строителей сели в автобус и легли курсом на «Золотой Якорь». Празднование успешного, первого морского перехода продолжалось.
Можно было бы долго описывать это запрещенное Уставом торжество, где, как, с кем, сколько, под какую закусь и т. д., но слава богу все обошлось малой кровью, всего то ничего, человек 50 строителей в вытрезвителе, 10 военных в комендатуре и так по мелочи- разбитые носы, предпосылки к несанкционированному утоплению в водах гавани и сон в ватер клозете под замком. Все, не очень превышало расчетный уровень безобразия.
Начались будни, корабль почти ежедневно выходил в море, то на мерную милю, то на стрельбы, то на работу с подводной лодкой, то на отработку какой нибудь задачи. А задач перед нами стояло великое множество, приняли на борт, вертолет КА-25 это поставило дополнительные задачи и требования по всему кругу вопросов от сохранности шила, без которого авиация летать не может до противопожарной и прочей безопасности.
Однако враг не дремлет. Тем более в хорошую погоду. В нейтральных водах появилась «Марьятта». Это норвежское разведывательное судно, оснащенное самым, по тому времени, современным разведывательным оборудованием. Конечно, было ясно, что «Марьятта» или же, как мы ее называли Мария Ивановна, пришла по нашу душу.
Ее интересовало абсолютно все, частоты ,на которых работали наши РЛС и гидроакустика, звукоподводная связь, стрельбы, как артиллерийские, так и торпедные, бомбометание, даже то, чем кормят наш экипаж, ей было интересно. Даже отходы от нашего обеда она поднимала и анализировала. Всюду Мария Ивановна совала свой длинный разведывательный нос.
Инструкции в этой части гласили, что при появлении на радиолокационной видимости разведывательных судов, передатчикам РЛС запрещается работать на излучение, акустика тоже не имеет права работать в активном режиме и средства связи молчат. А для чего мы тогда сюда пришли? «Марьятта» испортила нам обедню капитально, все графики испытаний полетели со страшной , план ходовых испытаний был под угрозой срыва.
Однако по опыту испытаний предыдущих кораблей мы знали, что цикл дежурства этого разведывательного судна 10-15 дней, потом оно уходит в какой нибудь Тромсе, набирается сил, экипаж отдыхает и вновь она пасет наши корабли и лодки, то есть делает свое гнусное разведывательное дело.
А погода стояла изумительная, конец июля, песок на пляже белоснежный, море теплое и мелкое, сосны и дюны, если бы не служба, то лучшего состояния духа и тела, трудно себе было представить, денег правда, как всегда маловато. Орава строителей отдыхает, как может, а мы офицеры и мичманы ,обремененные службой ,ухитряемся время, особенно вечернее даром не тратить. Каждый сход на берег – праздник.
Рассыльный стучит в дверь каюты – Товарищ лейтенант, Вас к Командиру – Напяливаю пилотку, делаю озабоченный вид, проверяю степень озабоченности в зеркале, над умывальником. Вроде хорош. Вперед. Стучусь в каюту командира и докладываю о том, что прибыл.
У Командира находится Главный строитель, чувствую, что ничто человеческое им не чуждо.
Большаков задает странный вопрос –-А- скажи пожалуйста, чем славен этот край? –
-Это кому, что интересно – отвечаю я, в каюте повисает пауза. Командир, красивый брюнет, похожий на Шолоховского Григория Мелехова, вносит ясность-Не то, что ты думаешь. Этот край интересен янтарем и мы с Виктором Ивановичем думаем, как бы это нам разжиться этой самой застывшей древесной слезой.- Начинаю с трудом соображать, есть поселок Янтарное, где ведется промышленная добыча янтаря. Все. -Что тебе потребуется для отъема некоторой части янтаря в наше пользование?- поставил конкретный вопрос Командир.
Понимаю, , во первых этот вопрос возник из-за присутствия «Марьятты» и вынужденных поисков более ли менее достойного занятия, а во вторых, они оба, так же как и я далеки от действительной цены янтаря, потребного им количества и качества.
-Давай так- завершает командир – Бери автобус, старшего строителя по спецоборудованию и через 3 суток добудешь янтарь. Понятно? Есть вопросы?- Я выпалил не задумываясь –Нужно 3 канистры шила- почему 3, а не одна или две, не знаю, но три канистры мне показалось убедительнее если в перерасчете на вес и килокалории, содержавшиеся в спирте, сходу представилось, что это тот самый эквивалент. Надо сказать, что руководители мои то есть Командир и Главный строитель темы глубоко не изучили, но о эквиваленте догадывались, а тут нужна конкретика – сколько канистр потребуется. Командир сказал –Двух будет достаточно, это ж в переводе на водку больше 80 бутылок будет – Я ответил задумчиво, как будто последние годы только и занимаюсь тем. что менял шило на янтарь – двух канистр маловато будет, тогда еще два ящика консервов. Ведь янтарь не булыжник – Сошлись на двух канистрах со спиртом и одним ящике тушенки.
Тут же был вызван Костя Коржевский – старший строитель по спецоборудованию, роста не большого, в очках и очень задумчивый. Он отвечал за монтаж и согласование со всеми системами корабля БИУСОВ(Боевые информационно-управляющие системы) и в его деятельности было больше вопросов, чем ответов. Когда он подошел, то ему задали такой же, как и мне вопрос. Он снял очки, протер их и уверенно ответил –Это как посмотреть – ответ серьезный, а главное по существу. Больше переговоры не велись. Я был назначен ответственным за операцию «Янтарь», что и следовало ожидать.
Выправили командировочное предписание, где было сказано о том, что группа в составе меня, Кости на автобусе номер такой-то, под водительством Митрича командируются в Калининград для выполнения спецзадания. Срок командировки 3 суток. .
Зашли ко мне в каюту, я внимательно разглядел Костю и лишний раз убедился в том, что закусывать необходимо в обязательном порядке, а некоторым и пить не стоит. Костя был, как после сеанса гипноза. Он сбивчиво лопотал -–Какой янтарь? Где янтарь? Почем янтарь? Кому он нужен? Я Костю успокоил, сказав, что третью канистру Главный строитель приказал взять у него так, как две канистры дает Командир. - Шило не вопрос- сказал Костя - я тебе две канистры дам, а ты управься без меня. –Нет Костя- сказал я уверенно –за операцию отвечаем вдвоем, дело серьезное , а ты мужик крепкий и умный. Это его убедило.
Митрич – он же водитель автобуса, командировке рад был до чрезвычайности, ему надоело кататься от причала до «ЗолотогоЯкоря», ждать начальников ,а потом везти их к морю купаться ночью или еще куда нибудь, хотя конечной точкой маршрута всегда был корабль, лет ему было под сорок, автобус свой он любил, холил его и жалел, мог о двигателе или коробке передач говорить не умолкая часами, не замечая, что его давно не слушают, а спят.
Мужик Митрич был хозяйственный, посуда, пустые канистры, хлеб и одеяла всегда были.
На задних сидениях автобуса с комфортом могли спать двое, а без комфорта человек двадцать.
Загрузив спирт и ящик с консервами в автобус, мы, чтобы не привлекать лишнее внимание выехали из гавани и минут через 15 остановились. Я хотел наметить хоть какой нибудь план действий. Однако никто из нас троих о янтаре ничего не знал. Мы, тогда даже о янтарной комнате не слышали, знали, что это древесная, окаменевшая смола, ей десятки тысяч лет и достают ее со дна Балтийского моря в Янтарном, во всем мире это самое крупное месторождение. До Янтарного езды километров 20. Нужно ехать и разбираться с этим янтарем на месте. Не знали также ,сколько янтаря мы должны привезти и какой эквивалент янтаря соответствует имеевщемуся у нас спирту.
Я был в белом кителе с золотыми погонами, Костя в бобочке, это так называлась тогда рубашка с короткими рукавами, а Митрич был в своей обычной форме, в синем комбинезоне и кепке. Приняли с Костей шило, за успешное начало операции и поняли, что пресной воды нет, а вместо тушенки нам подсунули ящик бычков в томате. Что нас расстроило, но не смертельно.
Янтарное. Завод. Проходная. На завод, конечно, не пускают, но рядом вход в музей янтаря.
Купили входные билеты по 20 копеек , и пошли на экскурсию, а музей на территории завода
Костя с Митричем пошли в музей ,а я отстал от группы и пошел в народ который тут же и находился во дворе завода.. Особенно меня заинтересовали трое мужиков, сидящих не бревне. Их угнетенное состояние вселяло определенную надежду на успех.
-Как здоровье, мужики?- спросил я игриво? А ты. что доктор?- сказал наиболее больной
--Может и не доктор, но вылечить могу- сказал я -Чем лечишь? Спросил больной –Шилом-
Гордо ответил я –А- чего надо? Спросили больные хором. – Янтарь- нужен – сказал я не веря, что вот оно, решение вопроса -Много надо, какой?—пытали меня больные. – А хрен его знает, какой мне янтарь нужен, всякий и много – сказал я - Это не разговор- сказал серьезный, -Янтарь против шила-. Я сказал –Сейчас экскурсия закончится, притащите разный янтарь в автобус, а мы Вам шило дадим попробовать, там и договоримся-.
Через 40 минут, самый серьезный залез в автобус и я ему налил полстакана шила, выпив лекарство, он подобрел и потребовал еще, но мы народ ученый, янтарь против шила.-Справедливо
- сказал серьезный и мы договорились, что к 20 часам автобус подъезжает к определенному месту забора. подходит пустой Серьезный и убедившись в наличии шила дает сигнал. Из-за забора летят мешки, килограмм на 40 каждый, таких мешков будет четыре, один с полуфабрикатами, один с готовыми изделиями то есть разные мишки , зайцы и в третьем и четвертом, мешках необработанный янтарь и спиленный с одной стороны. За четыре мешка с янтарем я обещал две канистры с шилом. Договорились. Хотя Серьезный требовал аванс, но не получил., кроме еще одной порции величиной в полстакана.
Солнышко стояло в зените, с моря дул, тот самый,. благословенный морской ветерок, смешанный с сосной До встречи у забора еще четыре часа. Колесница Митрича двинула к морю Это сейчас трудно себе представить, что в конце июля и никого нет у моря, на пляже.
А ведь это действительно было так. Дюны, белоснежный мелкий песочек струится .сквозь натруженные флотской службой ,пальцы ног. Вода мелкая и теплая, такое впечатление, что ты Иисус Христос и идешь по воде аки посуху. Купались долго, Митрич даже комбинезон и чехол от сидения постирал. На ветерочке бельишко высохло, а мы после купания созрели для приема пищи во внутрь. Кроме шила, рыбных консервов и черствого хлеба ничего на столе не было.
Это сейчас, лет через 30, на взморье этом дивном, мы бы расслабились любой, самой, что ни на есть изысканной пищей, но это могло быть потом, а не сейчас. Война кончилась не так давно и по изрезанному и иссеченному берегу, можно было представить, как не хотелось немцам оставлять этот благословенный край.
Однако пора ехать к забору и заканчивать операцию «Янтарь» Я чувствовал себя прекрасно, операция шла по плану, впереди была уйма свободного времени и канистра с шилом.
Костя чувствовал себя несколько хуже по причине того, что считал, каждый стакан последним и лакал спирт, пока я не отлучил его от напитка, сурово предупредив, что по окончании операции отправлю его на корабль досрочно. Хмур был Костя и не трезв, а самое главное очень разговорчив, что слабо сочеталось, но было истинной правдой.
Митрич был откровенно зол, из него сыпались обиды, переходящие в угрозы ,так как он был трезв до чрезвычайности и ему эта трезвость, на фоне нашего разгильдяйства надоела до смерти он грозился выйти из за руля и начать новую жизнь. Я дал Митричу честное офицерское слово, что завтра он за баранку не сядет и будет пить сколько влезет. Как в воду глядел.
К 20 часам подъехали к условленному месту. Забор есть, отметина не забое есть, Серьезного, нет. Через полчаса подали голос и тут же. через забор перевалилось тело Серьезного, который был трезв и расчетлив – Чего молчите? – сурово спросил Серьезный. – А где янтарь? Спросил я. --Пошли в автобус, к шилу—ответил он . Убедившись в том, что имеются две полные канистры и попробовав из каждой , он предложил переправить шило за забор.
Костя, исходя из своего пространственного состояния, сразу согласился. Я же был категорически против,, объявив, что расчет в автобусе и без дураков. Моя пламенная речь, оказала на Серьезного ,магическое действие, он вышел из автобуса, подошел к забору произнес какое- то заклинание тут же через забор полетала веревка, -Тащи- крикнули из-за забор, мы потащили и вскоре один мешок был в автобусе. Митрич проверил, все в порядке, после второго мешка, одна из канистр была переправлена через забор, после четвертого мешка, вторая канистра улетела вслед за первой по назначению ,в качестве расплаты за янтарь.
Проводы Серьезного не затянулись, налили ему целый разгонный стакан шила, после принятия на грудь которого, Серьезного заштормило, он сказал –Завсегда готовы- и исчез оставляя за собой характерный сивушный след.
В итоге 22 часа, четыре мешка с янтарем, канистра с шилом и уйма свободного времени плюс автобус, минус пьяный до изумления Костя и невменяемый от трезвости и подозрительности Митрич.
Предложил Митричу тут же принять и заночевать в автобусе, однако Костя хоть и кривой, но с аристократичными замашками и задатками рационального мышления – Хочу в варьете- и был мною понят. Митрич спросил про варьете –Это как-?
Объяснил ему, что пока он трезвый, необходимо доехать до ресторана «Атлантика», что расположен в центре Калининграда, там должно происходить это действо с участием обнаженных дам, хотя я сам это не видел, но народ рассказывал. –Совсем голые?- спросили Митрич и Костя одновременно, Почти что- уверенно ответил я, хотя сам в натуре не наблюдал, но обладал богатой фантазией. –Поехали- решил Митрич, завел авто и мы помчались. Как ни странно доехали быстро и без замечаний.
Митрич поставил автобус в щель, которую сам и нашел, так искусстно, что во первых наши ленинградские номера были не видны, а во вторых залезть в автобус со стороны сиденья водителя было практически не возможно.
После удачной парковки Митрич получил свой первый , законный стакан шила без воды, а как известно, стакан чистого шила эквивалентен бутылке сорокоградусной водки. Митрич крякнул и похорошел, ну просто красивым мужиком стал, раскрепостился, Костя пропустил свою очередь почти без боя. Я, в чьих руках была ответственность за полупьяного Костю, Митрича ступившего на скользкую тропу, автобус, янтарь и шило, добавил в организм этой отравы, но закусывать бычками в томате отказался.
Из 20 канистры отлили 5 литров в емкость, свободно вмещавшуюся в Костину спортивную сумку. Подсчитав наличность, решили идти в ресторан, для варьете мы были еще не готовы. Митрича , в комбинезоне пустить в ресторан отказались. Его новая одежда обошлась нам в один литр шила и немного денег. Костя получил бесплатно, ярко зеленый галстук с пальмой и обезьяной. К 23 часам, мы успели многое из того, что можно было сделать.
Сидим за столиком, а вокруг творится такое, что дух захватывает, кроме нас, почти ни одного мужика, кругом дамы одетые в самые смелые и экстравагантные платья находящиеся. в состоянии эйфории, то есть трезвых вообще нет, все готовы к бою и отдыху Дело в том, что Калининград, в те времена один из немногих .,в нашей стране , настоящих портовых городов, где почти в каждой семье кто-то ходил в море и ходил подолгу и, как правило, ходили мужчины, а жены, как правило, не всегда соблюдали обет верности в полной мере. Вот те , которые не в полной мере, как раз и были сейчас в ресторане «Атлантика».А тут мы – три свежих девственника.
Я, в белом кителе и золотых лейтенантских погонах, Костя в очках, бобочке и в галстуке с обезьянами и наконец Митрич в черном одноразовом костюме. Почему в одноразовом ,а потому,что в таких костюмах отправляют в последний путь, это мне швейцар по секрету сказал, когда получал за костюм литр шила. Но разве в этом было дело? Мы гуляли!
Официанту я скомандовал 150 грамм водки на всех, много воды и много разной закуски.
А дальше, дальше все закружилось, завертелось и заполыхало таким огнем, что мы себя не узнавали , откуда такая раскованность и легкость появилась. Не знаю. На столе гордо стоит 5 литровая канистра, через полчаса оркестр играл только для нас, так как 5 фужеров с чистейшим спиртом на подносе, через официанта были отправлены в оркестр. Оркестр стал нашим, покинул эстраду и сел, вместе с инструментами за наш стол, пили, ели играли прямо за столом. Нас с чем-то поздравляли, жали руки мужики и целовали дамы, целовали в серьез с абсолютно твердым намерением близости, в том числе и духовной.
Однако я отвечаю за все и по сему, громадным усилием воли дал команду своему экипажу, что бы с нами не случилось, через два дня в 12 часов встречаемся у автобуса , отобрал ключи от него у Митрича. Дал команду и отобрал ключи во время, так как Митрича дамы понесли на сцену с целью сольного исполнения зажигательной украинской песни «Ты ж меня пидманула, ты ж меня пидвела».
Митрича не узнать, видимо такое количество времени он подавлял в себе волю, человеческую открытость, свободу и может быть разухабистость ,и скрывал в себе самое дорогое и важное о чем и сам не подозревал. Он забыл о том, что сцепление барахлит, о том , что жена давно махнула на него рукой, о том, что пить нельзя, когда всем можно, может быть он пел первый и последний раз эту песню на свадьбе племянницы из под Луги, под окном, давным
давно уснувшей жены. Он солист и не где нибудь в деревне, а в Калининграде, бывшем Кенигсберге, столице Восточной Пруссии.
Потом пел я, пел «Очи черные», танцевал с дамой в декольте и с начесанной головой, помню, что несколько раз наливали фужеры с шилом, пил весь зал. Потом пауза, оркестр уже не играет, Митрича нет, а Костя мирно сопит, удобно устроив голову в очках в блюде салата «Столичный» Нас куда-то повели, вернее меня, после того,как оркестр под занавес исполнил»Капитан обветренный как скалы». Куда ведут, черт его знает, значит так нужно, кому нужно тоже не ясно, одно радует, в меня ,мертвой хваткой вцепился Костя Коржевский – старший строитель по спецоборудованию.
Очнулся. Где я?. На часах 5часов 31минута, рядом сопит Костя. Оба раздеты до формы одежды №0, то есть голые. Хорошо, что на Флоте приучили анализировать обстановку. Значит так. Я живой - не плохо, но в голове чем -то ухает, а во рту сухо и тоскливо. Костя рядом и живой – уже хорошо. Однако где форма? Где документы? Где Митрич? Где автобус и ключи? Где все? Потихоньку картина проясняется, но не полностью. Китель висит на плечиках, чистый и влажный, на столе документы и ключи от автобуса. Полагаю, что китель кто-то стирал, значит ,ничего плохого я не сделал, а может быть даже наоборот. Квартира двухкомнатная, мебель современная и дорогая, ковры и хрусталь, что по тому времени было мерилом состоятельности и зажиточности. Во второй комнате спят две женщины, одна видимо хозяйка, она то и стирала, а которая и как зовут, не знаю. Медленно и со скрипом память возвращается. Слава богу. Ванна есть, гальюн присутствует и пахучий и чистый. Здорово. Выглянул в окошко – 3-4 этаж и рядом стоят дома. У входной двери на вешалке висит зимняя шинель и фуражка моряка – рыбака. Теперь вроде все становиться на место. Но где Митрич?
А в кухне холодильник, а в нем холодное пиво, но не в бутылках по 37 копеек ,хотя и ему был бы рад, а в алюминиевых банках, много и разное, я такого пива раньше не видел.
Только мужики могут понять и оценить, что значит утром, после всего вчерашнего – банка холодного пива. И я успокоился, может быть молодость не позволяла грызть себя изнутри и задавать вопросы, на которые пока ответов не было. Я понял, что беды нет, я в хорошей квартире, интересные женщины, хотя явно не самой первой свежести, Костя живой, китель чистый, ну что еще нужно молодому организму, когда пиво он уже получил. И я спокойно заснул .
Через часа три, я проснулся от дурманящего запаха жареной картошки с мясом, звона посуды, голоса Кости и женского щебетания Как потом выяснилось они нас и спасли от неприятностей, которые бы мы все огребли в полной мере. На кухне, очень красиво и современно обставленной, с барной стойкой и высокими стульями, нас ждал завтрак, который приготовили красивые и взрослые женщины. Я бы это назвал пробуждением в раю. С тех пор я рай себе представляю только так . А где все ж таки Митрич? –Господи- сказала хозяйка –да он, Ваш Митрич, всю ночь с Ритиным мужем пил и в любви к нему признавался, они здесь же на 5 этаже живут, надо за ними сходить и пригласить на завтрак. Как это- спросил я.
--Да очень просто-сказала хозяйка - наши мужики в море, а Риткин позавчера вернулся, они поругались, они это делают регулярно, хотя все знают, что лучшей пары не было и нет, живут они уже 20 лет. Вчера мы с подругой пошли поужинать в «Атлантику», там все наши морячки собираются и Рита ,с нами увязалась, а там Ваш Митрич выступал, а потом и муж ее Паша подошел. Мы Вас забрали потому, что напоив оркестр и официантов, Вы точно стали бы добычей молодых хищниц, которые около Вас вились и что было бы с Вами, легко представить-- .Женщины рассмеялись, глядя на наши вытянутые физиономии, А нам стало легко и хорошо, потому, что все закончилось прекрасно, мы никого не обидели, глупостей и гадостей не натворили, да и от выпитого , не нашего напитка, стало гораздо легче.
Мы гуляли по Калининграду, нашли автобус, забрали свое шило и к вечеру сидели за столом, все вместе, с мужем Пашей и счастливым и пьяным Митричем.
Утром, после двух суток насыщенного отдыха, трезвые и довольные, на своем автобусе поехали в Балтийск. К обеду были на корабле, «Марьятта» вчера ушла и на завтра., планировался очередной выход в море.
Янтарь отдан Командиру и Большакову, которые были поражены, что задание выполнено блестяще, и без потерь. А музей янтаря я все таки посетил, лет через20.






Re: Виктор Семенович Шифрин
rfwj, 13:58 12.01.07

Ну вот и все "Рассказы корабельного офицера" из 1 книги... сейчас на подходе к изданию - вторая книга. Когда она выйдет, я надеюсь Виктор Семенович так же вышлет мне ее в электронном варианте.
Не буду много говорить,... рассказы написаны хорошим доступным "читабельным" языком, легко и с удовольствием читаются и особенно приятно, когда узнаешь в этих рассказах знакомых по жизни людей и известные события.

Читайте ребята, и если не трудно оставляйте здесь свои отзывы...

Re: Виктор Семенович Шифрин
Jurij, 14:39 12.01.07

"В причалах Пилау были оборудованы немцами емкости для хранения огромных запасов, как дизельного топлива, так и мазута. Наши корабли сосали его не менее 20 лет и какого же было возмущение командования, когда через 20 лет халява закончилась." В причалах были трубопроводы,а емкости подалее...20 лет сосать!? А вообще прочел с БОЛЬШИМ УДОВОЛЬСТВИЕМ !!! Мужики! А ваше мнение?

Re: Виктор Семенович Шифрин
, 19:43 16.01.07

ну ты загнул мужик

Re: Виктор Семенович Шифрин
Jurij, 20:57 16.01.07

Вот и отзыв! И на том спасибо...от мужика.

Re: Виктор Семенович Шифрин
rfwj, 11:57 18.01.07



А что у уважаемого Гостя есть другие данные? И он может это опровергнуть?


Re: Виктор Семенович Шифрин
Jurij, 22:13 18.01.07

Майский Североморск глазами... - ссылка -

Re: Виктор Семенович Шифрин
СЕРГЕЙ, 16:07 07.06.07

К нему "уважаемый гость" обращаются. а он продолжает ср-ть...
Велико желание у меня побывать еще хоть раз в Североморске, да видимо не суждено. Я ведь чужой теперь и в этот город меня теперь никто не пустит. Он же имеет статус закрытого города. Несправедливо, когда надо было служить - заставили, привезли в поезде. А сейчас...
Наверное он стал еще прекраснее, ибо ему суждено быть таким!

Re: Виктор Семенович Шифрин
rfwj, 11:58 08.06.07

Сережа, "чужие" - это те му...ки, которые нас по разным углам разогнали, а ты в Североморске - СВОЙ! Это ТВОЙ город... ты ему три года отдал, ты за него в моря ходил и от супостата грудью закрывал! Ты там СЛУЖИЛ! А служил ты отлично, я знаю! Так, что не говори ерунды, это ТВОЙ город, так же, как и мой и и Женин, и Анатолия и Шифрина Виктора Семеновича и всех других, кто его ПРОШЕЛ!

Re: Виктор Семенович Шифрин
Jurij, 18:19 27.07.07

Почитайте воспоминания врача подлодки-ИНТЕРЕСНО! - ссылка -

Re: Виктор Семенович Шифрин
, 15:24 16.11.07

Слегка не в тему, но учтите там тоже есть борт
Как привлечь внимание человека, сидящего рядом с тобой в самолете Twisted Evil ))))))))

1. достань свой ноутбук из сумки;
2. открой его медленно и спокойно;
3. включи его;
4. убедись, что этот чудо смотрит в твой экран;
5. запусти свой любимый поисковик;
6. закрой глаза и подними голову к небу;
7. глубоко вдохни и нажми на эту ссылку - ссылка -
8. посмотри на лицо твоего соседа )))
Вот и все

Re: Виктор Семенович Шифрин
Jurij, 17:23 16.11.07

— "Ты прав, Виталий, наша лодка действительно, на сегодняшний день, является лучшей в соединении. Но она уже однажды была отличной. Лет пять назад экипаж лодки завоевал это звание, но вскоре тут же и потерял его. Звание «отличный корабль» подводники попросту пропили. А дело было так..." - ссылка - Женя,благодаря тебе,почитал еще немного воспоминания врача подлодки.

Re: Виктор Семенович Шифрин
Mantula A., 02:55 09.09.08

- ссылка -



В море и на суше Шифрин В.С.
2007, 176с., из-во Реглис, Москва

Введение

Знаю автора Шифрина Виктора Семеновича более 40 лет, сначала по совместной службе в родной Атлантической эскадре СФ, затем на крейсере "Мурманск" и, наконец, в центральных управлениях Главного штаба ВМФ.

Но наиболее тесной и всесторонней оказалась наша "служба", переросшая в огромную, душевную дружбу, после увольнения из рядов ВМФ в "свободном плавании" на гражданке, хотя и в совершенно разных епархиях деятельности начинающейся эпохи развитого капитализма.

В ходе военной службы у Виктора Семеновича казалось бы отчетливо просматривались все основные и характерные черты флотского офицера корабельной службы другой у него не было: ответственность, добросовестность, порядочность, высочайший профессионализм, любовь к морю и совершенно неизгладимые чувства товарищества и коллективизма.

Был он с другой стороны и неунывающим бодрячком, скрытым хохмачем и участником, а то и организатором всяких не злостных антиуставных проделок и розыгрышей, не ведущих к снижению боеготовности. Словом не святой, но до мозга костей свой, флотский, надежный и настоящий офицер. Одного только не просматривалось во всей достаточно долгой военной службе Виктора Семеновича - писательского таланта.

Да и откуда ему взяться было среди повседневной корабельной круговерти, ему формуляры - то боевой техники заполнять было некогда, за что нередко при проверках получал "фитили".

Как у всякого корабельного служаки ему было присуще отвращение к бумажной писанине.

Писателем (не ставлю это слово в кавычки, но оно имеет явно условный смысл) он стал внезапно, в одночасье. Шумно и широко, с приглашением большого количества однокашников и сослуживцев, отметил он свое шестидесятилетие, предавшись вместе с ними воспоминаниям о первой половине прошедшего жизненного пути.

Виктор Семенович со свойственной ему энергией и страстью решил изложить это на бумаге. Тем более, что к этому времени пришла пора и модная эра новоявленных мемуаристов, Все более, менее знатные военачальники и уж, конечно, флотоводцы начали издаваться хорошими тиражами в прекрасном исполнении на мелованной бумаге.

С ними на уровне просто старшего офицера, хотя и флотского, не потягаешься. Но первый опыт удался. Написанная им и изданная в самиздате книга "рассказы корабельного офицера" превзошла ожидания видавших, виды корабельных "патриархов". Своей бесхитростностью, прекрасным флотским языком и непосредственностью излагаемых событий она произвела настоящий фурор. Автор просто и честно рассказывает о своих автобиографических моментах не жалея при этом самокритики и не желая выглядеть в более "пушистом" и светлом образе. Очень тепло вспоминает сослуживцев и товарищей.

Книга читается на одном дыхании, несмотря на некоторые огрехи и ужасное издание. Последующий опыт, конечно, улучшит все недочеты первого блина.
В некоторых рассказах автор излишне наговаривает на себя негативные моменты, стараясь показать их в самых не выгодных для себя ракурсах. Это не так. В жизни он лучше, строже, с высоко развитым чувством долга.

Высочайшую ответственность Виктора Семеновича Шифрина подтверждаю только одним примером. Крейсер "Мурманск" под моим командованием, под флагом командующего СФ адмирала Лобова СМ., выходил на состязательную стрельбу на приз Главкома ВМФ. Закрыли район для плавания всех судов и полетов самолетов. Командир сил закрытия доложил о чистоте района и готовности к обеспечению сил.

Крейсер начал маневрирование для выхода в артиллерийскую атаку, лег на боевой курс, посредники начали хронометраж каждого элемента боевых действий. Когда до точки первого залпа главного калибра осталось меньше одной минуты, поступил доклад начальника РТС капитан-лейтенанта Шифрина B.C. -главного контролера за надводной обстановкой: "стрельба не безопасна, в плоскости стрельбы наблюдаю две малые надводные цели".

Естественно следует команда "Дробь". Сорван выход в море крейсера к всех сил обеспечения, кубка. Главкома Северному флоту не видать, Начинается разбор. Как могли многочисленные силы закрытия района, самолеты обеспечения не заметить эти цели - два малых рыбацких сейнера? Не заметил их на фоне помех и "горбатого" моря и начальник БИП Шифрин B.C., до последнего выводившего крейсер в боевую позицию.

Сомнения какие-то у него были, но до самого последнего момента он не решался утверждать, что это цели, а не помял вдруг какой-то оборот антенны РЛС разрушил сомнения. "Дробь" атака сорвана.

Какое надо было мужество иметь и ответственность, чтобы выполнить свою обязанность контролера. Он понимал, какой гнев вызовет на себя со стороны сослуживцев, авось пронесло бы... В конце концов разобрались со всеми силами.

Запросили Главкома на покорную атаку, получили "добро" и завоевали приз Главкома. И таких случаев проявления собранности и ответственности было не мало Удачи тебе, дорогой Виктор Семенович, пиши свои рассказы, у тебя это очень хорошо получается. 7 футов под киль тебе на новом поприще!

Вице-адмирал Е. Скворцов

Re: Виктор Семенович Шифрин
rfwj, 23:15 09.09.08

С Шифриным Виктором Семеновичем регулярно общаюсь по мылу, проживает в Москве. Был на крейсере начальником РТС. Я лейтенантом сдавал ему, капитану 3 ранга зачеты. У нас на сайте с его разрешения я выложил его первую книгу:
- ссылка -
рекомендую...

Re: Виктор Семенович Шифрин
Макс, 22:51 15.02.09

Спасибо Виктор Семенович. С большим удовольствием прочитал "Рассказы корабельного офицера". Нахлынули воспоминания, отлично помню "Графиню"...
Еще раз большое вам спасибо.

Re: Виктор Семенович Шифрин
Станислав Солон, 21:55 13.04.09

графиня северного флота крейсера мурманск - ссылка - - ссылка -

Re: Виктор Семенович Шифрин
rfwj, 19:22 20.03.10

Еще один рассказ прислал Виктор Семенович...

Длинный сход (из неопубликованного)

Настоящие корабельные офицеры и мичманы знали это сладкое слово СХОД и все, что оно предвкушает. Со времен древнейших на российском флоте с кораблей только съезжали или сходили.
Частота схода, как правило, должна была определяться установленной готовностью корабля к бою и походу, метеообстановкой, численностью на тот момент офицеров и мичманов способных обеспечить на данное время (время отпусков) качественное несение дежурства и вахты.
А еще частота и длительность схода определялась политикоморальным состоянием экипажа (политморсос) и степенью дурости политорганов четко стоявших на страже облика морали советского моряка. На берегу, моряк выскальзывал из недремлющего ока полит и прочих органов, обилие которых было настолько велико и отвратительно, что моряк от матроса до офицера неуютно чувствовали себя на берегу без присмотра. А по сему, чтобы преодолеть эту напряженность, нахождение на берегу преследовало, как правило, одну реальную цель – введение в молодой и неокрепший еще морально организм, напитков снимающих напряженность и скованность.
Количество моряков на больших надводных кораблях составляет от 300 до1500 человек, из которых, как правило, 20% составляют офицеры и мичманы, имеющие право схода на берег, в соответствии с требованиями Корабельного Устава, для отдыха и решения своих проблем, накопившихся за время нахождения на кораблях. Нужно сказать, что не все офицеры и мичманы этим самым своим правом пользовались в полной мере. Я знавал таких ребят, которых силой приходилось отправлять в отпуск по причине лености, отвратительной привычки к существующему распорядку и нежеланию что то менять в своей налаженном существовании. А также боязни столкновения с реальной свободной человеческой жизнью, где необходимо принимать какие то решения и постоянно делать выбор из складывающееся ситуации. Да такие офицеры и мичманы были на каждом корабле и отношение к ним со стороны командования и товарищей, было соответствующее – сострадательное, ну, что, мол, с больного возьмешь.
Проблемы же нормальных, животрепещущих 25-35 летних офицеров и мичманов, не имеющих семьи или же на данный момент семьей не обремененных по причине либо отсутствия жилья или же летнего времени года были примерно одинаковы. Кстати таких морально свободных бойцов в главной базе Северного Флота, Североморске, да и в других главных базах Флотов и Флотилий нашего могучего Союза, было великое множество, их число доходило до70% о численности корабельных офицеров. Это была самая яркая часть флотской элиты посвятившей себя добровольно служению Родине на Флоте. Причем слово Флот всегда числился с большой буквы, как при написании, так и в отношении, как к любимой женщине. Хотя конечно были и отклонения. Задачи решаемые, указанной выше категорией на берегу, были банально одинаковы, но по человечески совершенно естественны и понятны.
Сойдя на берег с корабля (судна, коробки, железа) моряки чувствовали себя якобы свободными, опять молодыми, остроумными, красивыми, богатыми и щедрыми. А на кораблях все не так. Система заставляла забыть о своей индивидуальности, свободе и мнение свое обо всем в жизни нужно было согласовывать с мнением руководящей и направляющей, самостоятельно определяющей приоритеты в этой жизни.
Сход с корабля осуществляется в 2 или 3 смены, составляет такой график схода помошник командира, а утверждает его старпом.
Двухсменный график схода, как правило, вводился в летнее время года во время отпусков, либо, как я уже говорил, в силу решения дуроломов из числа политбойцов и идущих понуро в кильватере за ними командиров.
Обычно, командиры боевых частей и начальники служб, при ежедневном докладе старпому в 17ч 30мин о выполнении суточного плана начинающегося со слов «материальная часть в строю, личный состав на борту и т. д., прошу утвердить план на завтра», еще чего нибудь и в конце доклада, ежели ты в смене схода, скороговоркой, как будто просишь денег в долг и не рассчитываешь этот долг вернуть, опустив очи долу спрашиваешь, как бы, между прочим, - Прошу добро на сход.-
У опытного старпома есть множество вариантов ответа:
1.Что тебе там делать?
2.Что то ты зачастил
3.У тебя же жена уехала, ты куда?
4.У тебя бардак на правом шкафуте, а ты хочешь на берег
5.АСИ (аварийно спасательное имущество) отмаркировано?
Вариантов отказа может быть великое множество, в случае перспективы занудно провести вечер самому старпому. А, как известно, и было записано в старом Корабельном Уставе…Должность старшего помощника командира не совместима с его частым пребыванием на берегу. Поэтому старпом сидит на корабле практически всегда.
Командир, прошедший успешно состояние старпома и просидевший в этой шкуре не один год, может потравить старпома с вечера пятницы до утра, то есть до большой приборки в субботу, так же как его потравливали в бытность его старпомом. На командиров не обижаются, себе дороже, командир есть верховная власть на корабле, он и карает и милует, а под час и от смерти спасает, при чем не поодиночке, а всем экипажем. К сожалению, это многие сразу не понимают. Не понимают той ответственности, которую несет командир постоянно, в море на берегу, в отпуске, всегда.
Однако есть несколько проверенных способов успокоить старпома, утихомирить его ревность к берегу и нежелание вечером скучать в большой кают-компании в одиночестве, не общаться же с молодыми лейтенантами.
В результате есть два варианта, либо ты получаешь «добро»и стремглав летишь в каюту, по пути вызывая к себе офицера тебя замещающего на период нахождения на берегу. Переодеваешься, как правило, открываешь сейф с целью уменьшения запаса шила грамм на 200, что автоматически придает остроту ощущения, и определенный допинг центробежным настроениям направленных на качественное проведения отдыха на берегу. Коротко инструктируешь оставшегося за тебя офицера, заканчивая инструктаж одной и той же фразой - Понятно?, Чтобы все было нормально-.
Второй вариант смещает твой сход на берег на послеужинное время, ты клятвенно обещаешь немедленно устранить грязь на шкафуте, отмаркировать АСИ, или же помелить резину на двери переборки одного из твоих тамбуров ведущих в носовой гальюн. Дверь, по мнению старпома, ничем не отличается от дощатой деревянной калитки ведущей в станционный клозет. В этом случае ты немедленно вызываешь подчиненных ответственных за бардак и с шипящей интонацией мордуешь своих подчиненных до состояния безнадежности и невозможности, в свою очередь покуситься на сход, на берег пока и т.д.
После ужина ты сходишь на берег, не забывая, причастится у сейфа и если не увлечешься причащением, то к 20 – 21 часу прибываешь к месту отдыха. А мест отдыха в главной базе Северного Флота, для нормального корабельного офицера, не много. Это ДОФ (дом офицеров Флота), рестораны «Ваенга» и «Океан». В ДОФ, ходят, как правило, семьями, смотрят кино, концерты, едят мороженое. Это не для нас. Остаются два ресторана.
В «Ваенге», в те годы, когда еще не открылся «Океан», все и случалось, выбора не было. Когда же в начале 70 годов открылся «Океан», «Ваенга» потускнела, в основном там околачивались командировочные, проживающие в одноименной гостинице. Как правило, это были представители промышленности, имеющие свободный доступ к шилу, стесненные в средствах и лишенные, в отличие от нас, корабельных офицеров, куража и полета фантазии.
Наличие этой самой фантазии не раз приводила к трагикокомическим результатам, которые подчас даже влияли на дальнейшее прохождение службы. Но все не так трагично. В основном все кончалось миром, однако заканчивались испытания, как правило, фразой - Утром проснулся, а во рту и голова трещит-
В «Океане», нас настоящих корабельных офицеров знали в лицо. Я бы даже сказал, что в те времена это был не просто ресторан-место принятия пищи, а скорее клуб единомышленников объединенных одной страстью – службой на Флоте. Интересы практически одни и те же, возраст самый активный, много чего видели и испытали за кормой и вроде вся жизнь впереди.
Офицеры штаба Флота, тыла и различных управлений, как правило, в этот ресторан не ходили. Они, служащие на берегу, могли себе позволить досуг совершенно отличный от нашего. Имея ежедневную возможность нахождения на берегу, естественно не ценишь этого.
Мы же, месяцами болтающиеся в море, имеющие в подчинении личный состав, озабоченные техникой, за исправностью которой отвечаешь шкурой, а может случится и жизнью, стоящие в дежурствах самых разных, то в силах наращивания, то в дежурстве по ПВО, ПЛО,ПДСС, то по боевой тревоге грузишь ракеты или торпеды, то их же выгружаешь. Только мы могли почувствовать всю прелесть нахождения на берегу в полную силу. Встреча с друзьями, хорошая закуска, холодная водка, встреча с дамами, которые к концу вечера настолько хорошели, были умны и привлекательны, что ты готов был отдать им весь свой мир, любовь, а порой и душу, но до утра, как правило. Потому, что в 7 час30мин и не позже, твое тело должно было быть на борту, побрито, переодето, чаепопито и готово встать в строй на утренний осмотр. Который плавно перетекал в подъем Военно-Морского Флага, а так же Гюйса и всего прочего, что ты мог поднять после активного отдыха.
Бывали случаи, когда, получив заветное добро на берег, корабельный офицер увлекался причащением в каюте. Это приводило к случаям, которые и вспоминать то не хотелось бы. Хотя и такие случаи должны быть освещены.
Увлеченный причащением моряк все равно попадал в «Океан», ежели смог туда добраться, так как этот ресторан, находился на горке, и до него еще нужно было дойти по скользким деревянным трапам. Бравшие высоту подчас несли видимые физические и нравственные травмы.
Добравшиеся, а под час травмированные, целеустремленные и усугубившие раньше времени активного отдыха представители флотской элиты воины попадали в «Океан» не ранее 22 часов. Однако, по сложившейся практике, ежедневно в 22часа 10мин, в этом ресторане-клубе запевали.
Такой это был филиал капеллы, и репертуар был специфический от «Прощайте скалистые горы» до «Маруся раз два три». Сначала пели в одном конце зала, потом в другом. Потом демократическим путем зал принимал единую песню, которую пели все, а порой даже на бис.
Каждый из поющих считал себя солистом. Пели до слез и поцелуев скупых и мужественных. Это, конечно же, было братство, мы знали друг друга, плохих, почему то не было, плохие в «Океан» не ходили. А какая настоящая флотская травля была, причем она основывалась на фактах, о которых многие знали наверняка. Отношения были задушевные и добрые.
Припоминаю, как ко мне за столик подсел наш штурман Юра Соболев с красивым товарищем капитаном 3 ранга-Виктором. Штурман спросил Витя! Тебе комната сейчас нужна? Мой друг , командир СКР 50 проекта пришел из Ара губы, а квартиры нет, а жена и сын Костя в наличии. Я имел 18метровую комнатищу в двухкомнатной квартире в новом доме на 6 этаже, соседом моим был доктор Валера Широких. Комната была оснащена кэчевской мебелью и имела все необходимое для проживания. За последний год я бывал в своем жилище не более 5-6 раз, да и то, во время нахождения в квартире мы с доктором, под его руководством делали пельмени, числом до 800 и морозили их за окном, так как холодильников не было. Потом приходил весь экипаж, находившейся в данное время на берегу, нашего бпк «Вице-адмирал Дрозд», живущий в одной с нами подъезде, ели пельмени, запивали их традиционным флотским напитком, пели песни, отдыхали. Я отцепил ключ от квартиры от корабельной печати и вручил его Виктору. Через год он стал старпомом на крейсере «Мурманск», где мне довелось служить в качестве Начальника РТС., а ВикторГокинаев закончив академию. откомандовал крейсером, такр»Минск» и успешно получил адмиральскую муху на погоны в качестве командира дивизии в Кронштадте.
Так вот опоздавшие в ресторан, как правило. были обделены женской лаской так как ко времени всеобщего песнопения все дамы были разобраны и сидели за столиками вкушая, слушая и обольщая А что так сближает , так это водка, песни и закуска. И сам ты себе, а подчас не только себе, кажешься остроумным, щедрым и настоящим моряком победителем. Иногда опоздавшие находили таки свое счастье, но для возникновения влюбленности необходимо было выпить столько, что невольно забывалось то, для чего все это происходит.
Наутро, все равно, речь шла о вчерашнем отдыхе, и подробности подчас обретали такие фантастические формы, что поверит в них могли только очень добрые, доверчивые и хотящие верить любой глупости люди.
Так вот то о чем я рассказывал, это сход с вечера до утра. Однако , в случае жизни размеренной, хотя такие промежутки времени не часто случались в моей флотской жизни, иногда судьба преподносила подарки, которые назывались длинный сход. Такие подарки служба мне дарила очень редко и, пожалуй, каждый из них достоин отдельного повествования. Длинный сход это отдых с вечера пятницы до утра понедельника. Да, к такому длинному сходу нужно было готовиться заблаговременно. Это ведь не шутка спланировать занятие на столь длительное время вдали от родного железа, с размеренной жизнью по распорядку, с регулярной кормежкой и нехитрыми прелестями кораблядской жизни. Учитывая, что бывали времена, когда я имел семью и сходил на берег с целью укрепления этой самой ячейки общества, там все было понятно, а здесь что- то интригующе свободное, полет фантазии и проверка самого себя по прямому назначению.
С удивлением вспоминаю один из таких длинных сходов.
С моим другом Иваном Войтенко мы имели честь служить вместе на бпк «Вице-адмирал дрозд», который в последствии стал именоваться, как ракетный крейсер. Жили мы в одной каюте №3, я на нижней койке, это право было закреплено за мной по причине моей старости, я окончил ВВМУРЭ им. А.С.Попова на год раньше, а Иван на верхней койке по причине своей молодости, он окончил систему на год позже. Прошли мы с ним не одну боевую службу, оба были старшими лейтенантами, оба служили весело, в свое удовольствие, постигали сложную для того времени технику и отдыхали, как правило, вместе. Надо сказать, что вместе мы даже умудрились посетить кожно-венрологический диспансер в славном граде Северодвинске, где мы не только осуществляли совместные с атомными подводными лодками опытовые стрельбы ракетами в горле Белого моря, но так же испытывали свои неокрепшие души в ресторане «Белые ночи». Но это другая история, поражающая своей простотой и к настоящему повествованию отношения не имеет.
В течение месяца мы готовились с Иваном к этому длинному сходу, с трудом подгадали так, чтобы сойти с корабля вместе. В разработанном плане была расписана каждая минута нашего нахождения на берегу. Все имеющиеся материальные ресурсы были сконцентрированы и направлены на осуществление грандиозного плана длиннющего схода. И, наконец, свершилось. В 18 часов мы садимся в такси и едем в Мурманск. Надо сказать, что после Североморска, большого, гарнизонного городка, Мурманск в наших глазах выглядел, как Сан-Франциско. Это была столица Заполярья, крупный промышленный город. Почти все дееспособное население имело отношение к морю. В Кольском заливе стояли рыболовецкие суда осуществляющие лов рыбы во всех северных морях и Атлантике. На здоровенных БМРТ и на берегу, рыба обрабатывалась и шла в города и веси Союза. Это были времена, когда рыбу не перегружали прямо в море норвежцам. А рыба находила применение внутри страны, причем с большим удовольствием. Даже воздух в Мурманске был другой - солоновато рыбный.
Надо сказать, что в течение месяца предшествующему длинному сходу готовились мы к этому празднику жизни исключительно серьезно, то есть где, с кем, как долго должен длится каждый эпизод отдыха, а что потом, где и сколько. На эти вопросы мы имели четкие ответы, согласованные с силами обеспечения предстоящего мероприятия. Но, как известно, жизнь она такая и, к сожалению, а может быть и к счастью вносит самые неожиданные коррективы в кажущиеся блестяще разработанные планы. И анализирую, потом, после окончания мероприятия происшедшее, когда встал на ровный киль и успокоился, удивляешься, что все происшедшее действительно было, и было с тобой, удивляясь, как ты из всего этого выпутался и вышел с честью живой и невредимый практически без потерь. Хотя конечно, потери были морального плана и заключались они в наборе негативного опыта в общении с противоположным полом и полной уверенностью в том, что «все такие». Однако со временем эта уверенность улетучивалась, и все становилось на круги своя и были самые замечательные и верные дамы и именно твоего сердца. Господи! До чего же легко обманывался наш брат, а главное обманывался в свое удовольствие и с громадным желанием обманываться. Прав был наш классик- солнце нашей поэзии, когда писал «Ясам обманываться рад».
Мы знали, куда держим путь, в дипломате находился большой джентльменский набор. В него входило, среди прочего, 3 бутылки армянского коньяка, литр шила на всякий случай, красивая закусь и что- то мануфактурное. Мы же на длинном сходе и как настоящие корабельные офицеры выглядеть должны прилично, если не блестяще, так уж были приучены.
Первая часть марлезонского балета прошла успешно. Мы пришлись ко двору, джентльменский набор к утру был добит, в том числе и друзьями наших друзей.
Наутро, часов в 11, мы с Иваном приступили к очередной части нашего плана. Мы вышли в город. Конкретной цели не было, мы гуляли по Мурманску, заходили в магазины, осматривали местных дам. Ведь в Североморске все друг друга знали, и редко можно было позволить себе увидеть новое, свежее, незнакомое лицо. Вообще вели себя как победители, которым дано право разграбления взятого с боем города на следующие два дня. Действие происходило в начале ноября, то есть еще не очень холодно, но и особой жары не чувствуется. Самая та погода, для того, чтобы показать себя во всей красе.
Пройдя по улице Ленина, через весь центр, мы зашли в парикмахерскую. Это для обычных людей поход в парикмахерскую с целью побриться и постричься рядовое мероприятие. Стрижку на корабле мы осуществляли в корабельной цирюльне, где матросик под полубокс, делал нас похожими на лица с плакатов, где отражалась вся наша военная мощь в противодействии с американским империализмом. Здесь же, под чарующие запахи, заботливые женские ручки, мыли голову, брили щетину и стригли под «канадку». И что интересно, ведь было что стричь. Это было продолжение праздника.
Свежие, красивые, молодые, перспективные, пахнущие шипром мы вывалились из заведения, пообещав впредь стричься только здесь, осмотрели друг друга с чувством глубокого удовлетворения и одновременно задумались о действиях дальнейших. Хотя там, где мы отдыхали вчера, нас ждали, и мы обещали вернуться, чтобы укрепить произведенное впечатление. Не помню, кто из нас предложил. -Давай пойдем в театр-. Эта мысль была на столько свежа и оригинальна, что мы тут же легли на курс Мурманского областного драматического театра. Сегодня в 19 часов должна была идти пьеса, название, которой в нашей памяти не отложилось, да это было не важно.
Взяв самые лучшие билеты, мы опять наполнили дипломат до джентльменского состояния, рассчитав, что в 10 -11 часов вечера, после спектакля, мы продолжим занятия, которые прервали утром, даже позвонили, соврав влегкую по поводу наших театральных предпочтений. Святая ложь.
Все прекрасно. Но организмы здоровые, нагулявшиеся и приученные к четкому распорядку дня. Мы уже пропустили время обеда, а это святое.
-Ваня! Зайдем, пообедаем в ресторан, поедим красиво, пить не будем вообще и потихоньку пойдем в театр- Иван немедленно согласился сказав О чем ты говоришь? Надоело это пьянство, хочу в театр-
Такое впечатление, что в ресторане нас неделю ждали. Отнеслись как к родным, еще бы, блестящие морские офицеры, это очень перспективно. Мы еще раз поклялись на меню, что пить не будем. Надо сказать, что у нас в каюте скопилось штук сорок меню, которые мы бессовестно крали из каждого нового ресторан, где нам приходилось бывать. В минуты и часы отдыха, в море, не на ходу (на ходу никогда не пили), стоя на якоре или у причала, попивая разбавленное с кофе шило, мы читали меню, закусывая вроде как тем, что было в меню прописано.
Чего мы только не заказали, кажется, все закуски в меню обозначенные, конечно же, солянку и здоровенную отбивную тоже не забыли. Обслуживали нас два официанта, которые автоматически, без спроса поставили на стол четыре бутылки Кольского пива и две бутылки холодной водки. Мы оторопели, но не на долго. Поглядев друг на друга кто-то из нас произнес Ну не каждый день Кольское пьем при такой закуске - и еще.-А что нам будет с двух бутылок. Времени еще навалом, успеем протрезветь и проголодаться до театра - Более сомнений не было, молодые организмы пили пиво, водку, закусывали, вообще отдыхали творчески. Началось! Отдыхаем!
В 18 часов Иван сказал, что если в театр идти, то пора, хотя его лично этот спектакль не очень интересует, ни одного знакомого артиста и буфет не работает (нас предупредили). Это заявление Ивана определило наши дальнейшие действия. Потом было19,20,21 и 22 часа. Всполохи сознания осветили меня танцующего с эффектной дамой в черных чулках. Чулки видимо и сбили меня с курса, очень были сексуальные ноги в этих самых черных чулках. Как выяснилось в процессе разбора через сутки, Иван тоже обалдел от черных чулков своей дамы. Вернее от этой черной сексуальности ног и всего прочего, что к ногам примыкало. Жизнь удалась, все кружилось и пело.
Выяснилось, что дамы наши морячки и служат на больших буксирах, которых всего два на Кольском заливе. Где- то они там плавали, а сейчас досрочно на берегу и приглашают нас обоих к себе домой с целью закрепления знакомства и упрочения связи с элитой ВМФ.
Если бы нас в то время пригласили в зоопарк, в сенпертарий, мы бы с Иваном добровольно отдались бы любой гюрзе или анаконде, а идти в дом с такими красавицами и умницами. Да завсегда.
Далее все просто. В дипломате джентльменский набор плюс плиток десять шоколада, такси и езда по ночному Мурманску вдоль залива до его начала.. Остановка. Выходим. 3х этажный дом на пригорке. Обшарпанный. Зашли.
Все вроде как у людей, две комнаты, ковры на стенах, хрусталь в буфете, есть ванна и клозет. Что еще нужно? Из разговоров поняли, что дамы наши за мужем, а мужья тоже в море и должны придти с моря не раньше чем через неделю, селедку мужики ловят в Атлантике на СРТ. Ну, слава богу, каждый должен заниматься своим делом.
Далее идет по закону пьесы, которую мы не смотрели, но прожили.
Часа в три ночи прибыли мужья, да еще с подругами, точно зная и надеясь на то, что жены в море, а сами они пришли на два дня раньше, море оно такое, не предсказуемое. Ну и что? Смертоубийства не было. Муж моей знакомой дамы радист, а муж Ваниной девушки второй механик. Не последние люди в судовой роли. Ну и, слава богу. Постольку поскольку у всех восьми ситуация была патовая, решили все вместе сесть за стол переговоров. Иван сказал, что это судьба, а потом говорил долго и проникновенно и убедительно.
В результате мы дали честное офицерское слово, что женимся на их женах, а они в свою очередь, при выполнении наших чистосердечных обязательств женятся в свою очередь на дамах, с которыми пришли.
Восстановилось статус кво. Мужья, со своими невестами, после застолья удалились в соседнюю квартиру, а мы остались там, куда и пришли первыми.
И была ночь и все заснули и было утро и все проснулись и все восемь человек собрались за столом. Дамы подружились. Приготовили что-то вкусное и много. Мужики вообще были почти родные. Все улыбались, пили ,ели и пели. Решили жить вместе всю оставшуюся жизнь. И может быть так бы и произошло, но в пять часов утра в понедельник, Иван беспощадно разбудил меня, оторвав от такого добра и тепла, что лучше не вспоминать.
В семь часов тридцать минут на такси мы подъехали к 3 причалу военного городка Североморска, где стоял наш родной корабль. По пути к причалу, мы обогнали командира бригады, спокойно шедшего на службу пешком. У трапа мы пропустили комбрига, которого поджидал наш командир.
Уверенно пройдя по трапу, приложив лапу к козырьку фуражки, доложили командиру корабля, изумительному, красивому человеку и моряку Зыкову Леониду Сергеевичу, ушедшему, к сожалению, в мир иной не так давно --Прибыли без замечаний -. Так и закончился наш длинный сход.